|
Книга
посвящена настоящим и будущим единомышленникам, 37-летию начала правозащитной переписки Маленкова С.К. с органами власти, 26-летию дипломной работы Маленкова С. К. по новым технологиям с элементами
безработицы в СССР при сохранении среднегодового заработка увольняемым, 31-й годовщине жизни и работы Маленкова
С. К. в Москве, 25-летию армейских подвигов Маленкова
С.К. И другим непризнанным страной Подвигам, замечательным событиям из жизни Маленкова С.К. и его Идеям |
|||
“В жизни всегда есть место подвигу” Н. Островский |
||||
Часть 1 1. Вступление. Часть 2 5. Тайна. 6. Опора
души. Часть 3 Часть 4 10. Предмет вне формальных аттестаций. 11. Защита по... 13. Выводы
для… |
Уникум, мечтавший о
Безработице |
При отсутствии полной загрузки качать частями,
начиная с ч. 1 (версии
1) |
||
ОГЛАВЛЕНИЕ в частях при разрыве файла (версии 1) Часть 1 1. Вступление. Часть 2 5. Тайна. 6. Опора
души. |
Часть 3 Часть 4 10. Предмет вне формальных аттестаций. 11. Защита по... 13. Выводы для… |
|||
Прочтя одно только заглавие, читатель может отбросить книгу. Бред!
Разве может нормальный Человек мечтать о безработице? Конечно, и радио, и телевидение десятилетиями дают одно и тоже
устрашающее описание массовых увольнений при внедрении новой техники, зрелище
толпы выброшенных на улицу с разорённых предприятий, очереди ищущих работу у
бирж труда. Голодные глаза детей, отчаявшиеся матери, озлобленные отцы.
Поколения преступников, узнавшие нравы тюрьмы после первой украденной с
голода булки. И это на - фоне блеска мира немногих и богатых. Сорящие
деньгами "хозяева жизни"… Нет, не своим голодающим согражданам они
швыряют деньги, забыв, что "если причина нищеты не в природе, а в нас самих, то
велик наш грех".
Разве есть те, кто это не знает? Разве есть те, кто безработицу хочет, желает
для себя? Читателю просто не рассказывали о проектах "Сытый
Безработный". А есть и такие? Есть! Какой сумасшедший мог это придумать? Кому нужен сытый бездельник? Что
он делает, он ведь опасен, ибо будет грабить, не желая работать совсем?! Этим часто запугивают обывателей. Но государство – регулятор стимулов
и ограничений поведения. Вглядись, что стимулируют законы, и что стимулирует
фактическое поведение чиновников, – и ты оценишь это конкретное государство. А зачем нормальному человеку красть и грабить, если у него всё есть?
Зачем принуждать к преступлению ради выживания? Почему принуждение голодом и
нищетой не считается преступлением в обществах, кичащихся свободой и
демократичностью? Всё это было бы поводом для размышлений философа. Но наш герой – ещё
и "технарь". Приземлённый практик. Но не настолько приземлённый,
чтобы отметать эти вопросы. Однако настолько практик, чтобы говорить о столь
серьёзном не только по-философски. Жизнь потребовала от него решений в условиях риска для него самого.
Он нашёл эти решения. Но он дал эти решения обществу, способному расправиться с
человеком за одну только идею. И отстоял идею. Затем - другую. Ещё смелей, ещё... И, наконец, идею в альтернативу основ политики страны! Встал с нею, как на
кромке скалы перед ножом бульдозера. Уговоры и угрожающие намёки… Не 37-й
год, но решения не за тобой… Он не отрёкся. "И всё-таки она вертится!" И… И Общество вынуждено было оценить идею и целый проект на
"пять". "Общество" всегда в конкретных лицах, решения которых от
лица общества всё общество чаще всего никогда и не могло знать. И вот я
взялся описать, что из этой скрытой от Вас истории потом вышло… Берясь за рассказ о Человеке, просматривая узловые события его
судьбы, я первыми решил выделить события, близкие к возрасту становления
зрелости. На детской его фотографии – внимательный взгляд маленького мудреца.
Палитра событий его последующей жизни притягивает взор. Каждая сценка-мазок
подтверждает общую картину. Гражданская зрелость проявилась россыпью
самородков. Первые из них надёжно легли в фундамент красивого здания жизни.
Но эти отдельные ранние кирпичики будут понятнее, если взглянем с некоторых
начальных высот этого здания молодой яркой жизни. Шёл 1973 год. Предпоследний студенческий год. Ни один год из
студенческих лет Семёна не прошёл размеренно, гладко, скучно. О каждом можно
оставить десятки повестей и рассказов. Всё могло быть "как у всех".
А выходило "со своей изюминой". Но что могло быть в жизни весьма
молодого человека "такое"… "Такое" и в весёлых компаниях студентов могло вызвать
робкий шепот, жест "буравчика у виска", фразу типа "ай, Моська…". Родители друзей
(или сами друзья) делали, видимо, быстрые выводы. Вокруг виновника такой
ситуации иногда вспыхивало облачко сдержанных отношений и вакуума. Как над
крылом самолёта в "закритическом" режиме "угла атаки" в
сырую погоду вспыхивает облачко тумана, так в определённых критических
ситуациях выделяются человеческие отношения и судьбы. Было, как сказано много
позже в известном фильме, — "вам и не снилось". Однако симпатии
молодости сильней боязни чудачеств, все пять лет ВУЗовской жизни Семёна
выбирали бессменным профоргом группы 3П-57, считали лидером с комплексом
привлекательных особенностей… 1973-й год, предпоследний год учёбы. Практика на крупном, лучшем приборном авиазаводе столицы.
1-ый МПЗ. Мэтр московского авиаприборостроения. Роскошные условия. Хорошая
практика – добрый знак к хорошему "распределению" студента. Мало кому в голову взбредёт узнавать на "практике" больше,
чем тебе "задают" и дают, или узнавать там, куда тебя не зовут. При
желании, а желание было огромно, можно было попасть в любой цех, увидеть и
потрогать образцы техники и изделий, увидеть живое производство, вникнуть в
"трудовые отношения". лишь
древо жизни вечно зеленеет Вот он – конец
теорий. Вот она – реальная жизнь реальной промышленности. Но не так прост производственный процесс. Куда нельзя, туда нельзя.
Есть цеха "спец. допуска". Студенту, думающему, защищаться с
"отличием" или нет, было вполне понятно, что до "отличия"
в знаниях бесконечно далеко, пока "нельзя" узнать лучшую технику,
лучшую технологию. Всё ныне передовое оказывается в учебниках через 5-15 лет, когда оно
устарело. Учебник – это мемуары об ушедшем производстве, образец для
осмысления. Живое осмысление может быть только в последних теоретических
трудах и в живом производстве. Бог весть, куда распределят, в чьи руки
попадёшь. Можно это лучшее и передовое не увидеть никогда. Как БЫТЬ? КАК
быть? Гамлетовский вопрос для будущего авиаконструктора. Правда, на заводе была "помойка". Место чудесное и
романтичное. Это студенту было известно, когда он ещё в 68 году после школы
работал токарем. Романтичная Помойка? Ну, да! Есть и менее режущее слух её
название — "техническая свалка", свалка отходов и бракованных
изделий. Именно сюда прийти надо, чтобы побывать сразу во всех цехах. Возьми в
руки бракованное "нечто", представь участок и станок, родившие его,
угадай место и причину брака. Вот это практика! Ведь это не просто железки, а
узлы приборов. А угадать назначение узла и его "родное" изделие –
высший пилотаж! В 68-м году, придя учеником токаря на ремонтно-механический завод
(РМЗ) Новомосковского химкомбината, Семён и трое его друзей – Авдохин,
Абрамин и Чурилов, через полгода уже получили каждый по 3-му разряду токаря,
когда большинству в их "ученическом выпуске" присваивали только
начальный, первый. Это был год везения на новых учителей. Всех учеников
собрали в один необычный "ученический" цех РМЗ. Начальник и мастер
цеха оказались фанатами своего любимого дела. До обеда – теория, после обеда
– к станку. За каждым видом станка – одна неделя. Почувствовать его
особенности и норов – достаточно. Уже через тройку месяцев портрет успешных
учеников Маленкова и Авдохина у осваиваемого очередного станка напечатала
заводская многотиражка. Зарождалась гордость, что много "настоящего" теперь можешь
сделать сам, и даже домашние мелочи - ручки для шкафа, гантели… Валера
Чурилов решил сам сделать штангу… Оказалось, что не можешь… Завод не мог тебе
продать обрезок металла, ты не можешь оформить заказ, чтобы сам его и
выполнить. Индивидуальный заказ от населения вообще не принимается. Идти в
магазин за тем, что можешь сделать сам, дешевле и лучше? Или делать крадучись
и воровать обрезки из бака с отходами? Чушь! Зачем нормального человека
принуждают красть? Этот вопрос, возникший ещё в школе, он будет задавать потом ещё почти
20 лет, пока в конце 80-х не создаст свой кооператив, закажет по своим
чертежам в МПКБ "Восход" "вороток" для нарезки труб и
набор штуцеров. Цену ему насчитали идиотскую, легче купить домой станок. Но
уже будет разрешено и заказать заводу по своему чертежу, и купить свой
станок! А пока - вопросы, Перечень Проблем, проекты решений, отсылаемые
"властям". И упорная и непрерывная учёба. Кумиром их тогда был читавший им лекции главный технолог РМЗ, который
по разлому детали определял сплав материала. И мастер цеха, учивший
определять металл по искре с наждачного круга. Чирк, — и сказал марку стали!
Без клейма и лабораторий! С 64 по 74 годы жизнь дала встречи с людьми необыкновенными. Вот и
сейчас. Каждый серьёзный заказ на РМЗ токарь делал только раз в жизни. Ремонт
такого образца химического оборудования - уникален, за его практику мог не
повториться. Каждый рабочий становился не только универсалом, а часто –
уникумом. Профорг первого цеха, например, хоть и был "освобождённым", при болезни любого
рабочего становился за его станок (токарный, фрезерный, строгальный — любой!)
и отлично, к сроку выполнял заказ. Общее дело ведь не ждёт… Вот были люди!
Достойно ли их ценили? Вот и "свалка" отходов неожиданно обрела особое значение,
давала свои уроки. Если в "многооперационной цепочке" вышел брак,
значит, предыдущая хорошая работа многих – на смарку, особо надо вникнуть в
причину, свести в будущем её к нулю. Здесь, в Москве, на МПЗ, образчики валялись изящнее, чем на свалке Новомосковского
РМЗ. Свалка – прекрасный класс. А вот встреча на свалке 1-го МПЗ с охранником
или работником "1-го отдела" могла "стоить конца"
неначавшейся карьеры. Знать или не знать? Быть или не быть настоящим
специалистом, если ты всю пока недолгую жизнь мечтал строить, чтобы летать?
Как реализовать задуманное, мечту? Эти вопросы казались посложней простого
гамлетовского "быть или не быть?". Хотя свалка и послужила хорошей школой студенту, но всё же перед
защитой дипломного проекта главному инженеру и "1-му отделу" МПЗ
были поданы студентом Маленковым "служебные записки" об изменении
места и способов утилизации отходов. Ведь на эту свалку "открыто
попадали" образцы из "закрытых", в том числе и сборочных
цехов, становясь доступными всем. Служебной записке студента не придали
должного официального значения. Это тоже - брак, брак управления (цехом,
страной)... Но… Но это "не сказка, а присказка". "Сказка" —
впереди. И очень недалеко было до более значительного события. Следующая и
последняя практика – дипломная. И там же. Совпадение. Везение. Но это
показалось последним везением. Тему дипломного проекта дали издевательскую — "Проектирование
типового технологического процесса механической обработки прецизионных
корпусных деталей приборов". Несмотря на "закрученное"
название, такую тему могли бы дать только "троечнику". Перепиши
странички учебника и какой-нибудь готовой типовой технологии, и – формальная,
бесполезная дипломная работа готова, обеспечен диплом отраслевого специалиста,
по числу которых и так "мы
впереди планеты всей"! Кого-то эта "нетрудоёмкая" тема
могла бы обрадовать. Но таким ли должен быть дипломный проект
"отличника"? Для оценки "отлично" нужна защищаемая
новизна. Но типовая технология – это устоявшаяся, не новая. Много ли новаций
к типовым истинам из учебника ты дашь? Нет новизны, значит, получи
"3" или "4", а не "5". Справедливо, но прощай
"красный
диплом" отличника. В изменении темы (исключения хотя бы слова
"типовая") – получен отказ. Что дать в ней "отличного",
отличающегося? Чтобы быть "отличником", надо… научиться отличаться! Ведь у
"отличника" знания всех предметов отличны. Всех… Какой из них может
спасти от позорной темы? Какой… Идея пришла не вдруг. Ассоциативно. Фраза из "ленинских" —
"демократия – для кого?" — стала ключевой. Ильич выделял различия
понятий демократии для рабочего и для фабриканта… "Типовая – для кого?". Так прозвучал один из абзацев
диплома. Для каждого участка, цеха, завода, отрасли, региона – может быть
своя типовая технология. Заголовок темы диплома это не уточнял, давая, как
казалось, единственное направление "разномыслию" и простор
сравнениям. Например, совпадение типовых технологий – это возможность
использования одинакового оборудования и оснастки, навыков рабочих, это
ускорение и удешевление производства. Разная типовая для конструктора и для
завода-изготовителя – это трагедия. Это – неминуемые переделки документации,
несовпадение результатов расчётов, опытных испытаний и серийной эксплуатации…
Смена изготовителя и в мирное время – не редкость. А смена завода и
технологий в войну? А смена изготовителя узлов для поставки "по
кооперации"? Может ли быть технология, устойчивая для всех этих случаев? Но если это "типовая" у всех, во всей отрасли, во всей
стране, и много лет – это шикарные условия для внедрения заказа на любом
заводе, или… Или – страшный застой. Все - ни шагу от типовой, ни шагу вперёд. До "перестройки" – ещё 12 лет! А формула и диагноз -
вписаны в "дипломную записку" к проекту. Застой. Если это, например, типовая пооперационная технология, которая
применена Фордом на заре автомобилестроения для массового использования
ограниченно обученных рабочих в сложных производствах. Если она, типовая,
давно не передовая, не лучшая, не самая производительная, не самая
экономичная сегодня. Если для её исполнения используют рабочих-универсалов с
высшими разрядами… А она-то (пооперационная) у нас повсеместно – типовая. Это
не только застой, это – отставание технологии, производства, экономики. Предположение или утверждение? Профессора на лекциях это открыто не
утверждали. Не могли. Слово застой ещё не было модным словом и
воспринималось, как "чернуха" на преподаваемые советские успехи. Но была горькая поговорка: — "Придёшь на завод, забудь, чему
тебя учили". Или: — "Забудь дедукцию, давай продукцию". Т.е.
познав не самое передовое, на заводе увидишь ещё более отсталое оборудование,
свыкнешься, растворишься в серой массе людей и будней… Не было стимулов старательно изучать "предметы". Учились "чему-нибудь и
как-нибудь". Кто
– до уровня, чтобы не "вылететь". Кто ещё и за 30-ти рублевую
стипендию старался. Не было гарантий распределения передовых студентов – на
передовые производства, а слабых – на производства с технологией ближе к их
уровню подготовки. Не предполагалось "десантов" лучших студентов
для резкого "поднятия" производств. Для этого они должны готовиться
"не в общий конвейер исполнителей", а экспертно-изобретательской
группой. Но это всего лишь юношеские мечты, отосланные в МинВУЗ предложения.
Диплом, "корочки" через пять лет – почти единственный маяк. Газетки
иногда "заигрывали" блефующими статейками "Если бы я был
директором…". До Директора дорасти смогут единицы. А мышление настоящего
руководителя – надо воспитать в практических стимулах. Чтобы внести в учёбу
стимулы и внедрить "задумки" этому студенту под насмешки одногодков
и улыбки старших приходилось вздыхать: -
Если бы я был министром… Ведь это было ещё
менее реально. Но плох
солдат, не мечтающий стать генералом. 1973-й год. До горбачёвской "перестройки" — 12 лет. И этот
студент – не руководитель страны. Не академик, не финансист, не
заслуженно-известная личность. Просто студент. Никто. Он может и не стать
"кем-то", даже может не стать и инженером (если "вылетит"
из ВУЗа). Его идеи, предположения о застое при развитии устаревших типовых
технологий — "чернуха" для передовой отрасли и передового ВУЗа,
нелепость, вредная для "роста". -
Да что ты мелешь, да куда ты лезешь? Да кто ты сам-то!? Это и потом он слышал ещё много раз. Потом он реагировал на эти
вопросы спокойно, с загадочной улыбкой. Знаем, кто! А в начале надо было
победить скованность перед многими авторитетами. Ты уже имеешь свои мнения,
но ты ещё ученик… А они - аспиранты, доценты, кандидаты и доктора,
профессора, авторы книг… А что предлагаешь ты? И кому это надо, кто
поддержит? А что ты можешь сам? И кем можешь быть ты? Кто? Вот, например, Форд. Да, Форд – удачный пример. Он стал и знаменит, и
богат, внедрив массовое и экономически выгодное производство. Придумал новую
технологию, "потогонную" систему. Он создал конвейеры, где
неквалифицированные рабочие делали сложную технику, делая каждый порознь
только одну простую операцию. Завалил всех своими автомобилями… А что у нас? У нас - то же самое. Та же самая пооперационная
технология. Но у Форда она была давно. Очень давно… А у нас сейчас и сегодня. Знакомо, не правда ли? Помните, "большие, и по пять, — но вчера, а сегодня –
маленькие, но по три". Хорошая интермедия… А что же сейчас "там"? А там сейчас выгоняют с производств
"лишних", неквалифицированных людей, заменяя их простые навыки
неутомляемыми монотонным трудом и неошибающимися роботами. Они не болеют, не
уходят на обед, в туалет, поспать, в отпуск или "в декрет". Робот
легко "переучивается". По миру шагает "безлюдная
технология". Её, бездушную, жестокую, обрекающую людей на безработицу и
голод, — осуждали в нашей стране, борющейся с безработицей, за всеобщую
занятость. "Наверху" неошибающиеся и всё правильно знающие вожди
решили, что тебя, меня, всех, — надо занять. Занять, чтобы каждый мог
"заработать на хлеб". Гуманно. Занять чем? Примитивным и
неквалифицированным трудом? Трудом роботов? Зачем? Чтобы быть занятыми и зарабатывать хлеб, на заре технических
революций рабочие ломали станки. Но наступление производительной техники этим
они остановить не смогли. Борьба "за рабочие места" "любой
ценой" похожа на борьбу средневековых английских ткачей. Но разве выгодно
сохранение рабского, тяжелого или монотонного, часто неквалифицированного
труда там, где это может сделать больше и лучше станок? Разве перспективно
такое противодействие прогрессу? Нет. Разве неизбежность победы
производительного труда не обязывает думать вперёд о множестве вариантов
решения проблемы? Ты ведь также знаешь, что на дополнительно полученную прибыль могли
жить лучше и работодатель, и рабочие, но хорошо жил только хозяин.
Эксплуататор. Намеренно удерживающий создающих ему блага рабочих – в нужде и
в бесправии. "Правда сильного" не учит подать руку сбитому с ног, чтобы
в другой раз не быть сбитым и затоптанным самому. "Выживай!" - и
уничтожает выкормивших его. Звериное торжество рекламируют те, кто надеется
остаться не съеденным. Люди ли они? Какие коварные предатели отбросили нас
сегодня на сто лет назад в звериные нормы капитализма! Разве не мечтали
гуманисты многих стран и много раньше нас о свободных от рабства людях? Об использовании
безграничной свободы для получения безграничных познаний! Для создания этими
знаниями свободной и счастливой жизни! Не только себе - всем! Цепь умозаключений доказывала, что каждый этап более производительных
технологий должен был сокращать работников и увеличивать количество
продукции. Но оба процесса не бесконечны. Количество товаров ограничено потребностью потребления. Количество
работников можно сократить до условно безлюдной автоматизированной
технологии. Её работники станут создателями и наладчиками автоматов,
высококвалифицированными творцами. К этому надо быть готовыми, а не
сопротивляться этому. Наша страна – сопротивлялась. Прокатились "буржуазные" революции. Грянула
"социалистическая" революция в России. В числе ведущих стал лозунг
"кто не работает, тот не ест". Творческие люди, учёные – приравнены
к бездельникам. Что за работа - думать? Их сокращали "в штате" и
"по жизни". Профессии "генератор идей" не было в перечнях
профессий и в нормативных актах. Надо бы, говорили одни, но пока нет. - Да и не надо
нам этого, - говорили "переполненные идеями". Идеи обеспечить всем достойный уровень жизни – тоже пока нет. Учёных
научились ценить по их физической работе в поле, на погрузке, в траншее, на
"субботниках", на овощебазах… Потом научились и смеяться над этим,
забыв, что один день работы учёного на переборке гнилых овощей может
замедлить внедрение более выгодных проектов, или лишить страну изобретения,
например… Облегчение труда, рационализацию, научились ценить как-то, но не до
освобождения человека роботом от труда, не до безработицы. Это идеологически
было недопустимо. Прокатились революции в других странах, образовался
"социалистический лагерь". Прокатились "послевоенные"
разоблачения "перегибов" и "злоупотреблений",
"культов личности". 1973 – й год в СССР. Более полувека советской
власти. Та же недопустимость облегчения труда до освобождения от него должна
была стать причиной отставания данного общественного строя перед таким, где
этого ограничения нет. Но тот строй нам враждебен. Мы обязаны их победить,
но… обречены отстать, спотыкаясь на неверной догме, не переосмысливая её на
угрозе проигрыша. Под "мудрым" руководством. Пренебрегая формулой "политика – отражение экономики", руководство страны
пыталось экономику сделать отражением политики. Гарантируется занятость и трудоустройство. Гарантируется "фронт
работ". "Средние" школы ориентированы на подготовку
низкоквалифицированных и неквалифицированных рабочих. Мощно
запланирован проигрыш в развитии экономики сохранением человека на месте
автомата. Лозунги социализма, строительство коммунизма. И не покидающий многих
дискомфорт несоответствия лозунгов и реалий жизни, дискомфорт ощущаемого сопротивления
осуществлению лозунгов построения справедливой и счастливой жизни. "Верхи" по лозунгам не живут, и нарушают законы, и нарушают
права граждан, и ненаказуемы. "Прослойка" услужливого, исполнительного чиновничества
служит не справедливости и Закону, а своевластию и самодурству
"верхов", мечтая приблизиться и пролезть наверх, в когорту тех,
кому многое дозволено без возмездия на Земле. Особый статус, не описанный в
Кодексах, имеет "номенклатура". "Верхи",
их “номенклатура” и чиновники составляют больше половины страны. Идеи социализма
и законы страны социализма не являются их убеждениями и нормами их поведения. Для молодого ума – картина
удручающая. Огромная. Осознать её не хватает времени и знаний. Там – дебри
проблем. Но… Но перед тобой такая простая и узкая тема. Типовой техпроцесс.
Справься хоть с ней. Понятно, что идущий на смену ранее прогрессивному процессу
производства новый, более производительный, более прибыльный – победит. И
покорит производства, и завоюет рынок, и вынесет вперёд государство, в
котором он свободно развивается. За правильно названные исторические факты школяру и студенту ставят
"пятерки". Можно было бы сказать, что прогрессивное и прибыльное
производство, искусственно ограниченное рамками, проиграет развивающемуся
рядом без ограничений. Это верно. Но можно ли было в 73-м году сказать, что
таким искусственным ограничением является идеологическая догма, тем более –
догма КПСС? За правду, вылезающую за идеологические рамки, — наказывают. Но в наше время, в нашей стране, т.е. в СССР 1973-го года, работают
те же экономические законы, что и в капиталистическом зарубежье. То есть,
более прибыльный и искусственно не заторможенный техпроцесс – победит. Почему
же "безлюдную технологию", робототехнику признают со многими
оговорками, с ограничением применимости? То есть пусть помогает, но не
освобождает от работы, не приводит к безработице. Ведь прибыль, как ручей,
устремляется туда, где легче преодолеваются ограничения. Выгодно при этом
искать способы расширения внедрения, увеличения производительности и
доходности. Превращающий устаревшие технологии в “типовые” выигрывает в
сравнении только с единичным производством и со старой
"типовееющей" технологией. Но бесконечно отстает от достижений
новой. Почему безлюдную технологию, давно шагающую по миру, не изучают и не
преподают нам в ВУЗе? Если безработица - неизбежный результат прогресса (и не
единственный "негативный" результат), то надо изобретать
"позитивный противовес", а не запреты. Ну-ка, придумай "позитивы"! Пожалуйста! Почему нет такого "учебника" в перечне учебной литературы,
как Сборник описаний патентов в области специализации? Их изучение толкает к
генерации новых идей, к изобретательству. Патенты и лицензии очерчивают
современный рынок и производство. Масса неподготовленных к изобретательству
инженеров – это массовый брак Высшей Школы. Факт! Пусть у читателя не появится мнение, что "кафедра приборов"
в МАТИ была дремучей в части робототехнологий. Нет, профессора "в
курсе". Проблема, временная робость – была именно от поставленных границ
учебной программы и границ идеологии. Не до безработицы! Выше этажом, на
кафедре радиоэлектроники при пайке микросхем сразу планировали роботов. Там,
и не только там, человек с роботом не конкурирует. А при сборке гироскопов и
приборов ещё с гордостью используются Умельцы. Тут бы и думать, шагая вперед,
штурмуя "объёмы" производства и рынок. По марксизму не было диспутов, были экзамены. А партбилеты
преподавателей и парткомы определяли карьеры, уровень жизни и КПД усилий в
ней. Другие проблемы жили параллельной жизнью, как в "бигмаке",
который в Москве тогда тоже не знали. Семён ходил ещё и в Студенческое
Научно-техническое Общество (СНТО). В лаборатории лазерной техники изучал
обработку и измерение лазером. И о целой лаборатории, и об этой технологии,
как и о роботах, о новых изобретениях, студенты знали мало или ничего. Зато
знали приборы, технологии и приспособления минувших 50-х годов, успешно
обменивая свои посредственные знания на "хорошо" и
"отлично" в "зачётках"… "Не учи учёного…" Непросто хорошо учиться, если после лекций тебя ждёт не уют
родительского дома, а шумное и бедное общежитие. На первом курсе в одной
комнате бывших Преображенских казарм "петровских" времён на улице
Стромынка в доме 32 их жило вместе 11 человек. Затем в студгородке на Соколе
– по 4, выпускной курс – по 3. Гам в общежитии стоял почти круглосуточно. Ниже этажом весело жили
негры другого ВУЗа. Дом-карэ служил четырём институтам, имел свою баню,
столовую, несколько круглосуточно открытых "читальных комнат" со
столами и стульями (без книг). Семён научился с лекций уходить в районную
библиотеку, ночь проводить в "читалке" общежития, спать ложиться в
5 утра, вставая в 7. Иногда он мог не спать по 3-5 дней. Иногда утром его не
могли разбудить, включая 4 магнитофона возле его кровати и горлопаня песни
под три гитары. Он научился засыпать по внушению на заданное время, полностью
"отключаясь". Только это давало желанный отдых. Однажды шумовой эксперимент "удался". Вынутый из сна Семён
протянул руку за голову, ухватил со стоящего за головой обеденного стола
предмет (им оказалась принесённая кем-то пивная кружка) и, не целясь, на звук
наибольшего шума, метнул её. И тут же ушёл в сон опять. Кружка пролетела
через стекло над дверью и через коридор влетела в комнату напротив. К
счастью, никого не задев. Коллектив оценил. И больше не ставил экспериментов. Более удачными были эксперименты на кухне. Одно дело дома видеть
работу мамы, помогать ей. Другое дело, - что сделаешь, то и съешь. Сразу
сложилось - готовить и есть сообща, а не каждый своё. Семён освоил жарку
блинов сразу на 4-х сковородах. Они и остыть не успевали. Кроме своих десяти
подходили и другие. Повар чаще ел уже последним, глядя на осоловело
отвалившихся от чаши с блинами друзей по комнате. Начав Перечень Проблем несовершенства этой жизни
ещё в школе и на заводе, Семён его быстро пополнял. Этому способствовал и
круг обязанностей профорга группы. Нет проку просто фиксировать проблемы,
надо их решать! На профкоме и в деканате практически ничего, кроме графиков,
оценок и стипендий (год за годом одно и то же) – не обсуждали. С кем же решать проблемы? Из МинВУЗа и СовМина ответы на его предложения, как правило, не
приходили. Но эта переписка была и главной тайной от друзей. Засмеют! Не
ковыряй осиное гнездо - закусают. Кончи ВУЗ - тогда критикуй, не то -
выметут! Понятно! Но интересные извне, ВУЗы имели изнутри весьма тоскливые
традиции. Не хотелось терпеть, но характер понуждал действовать и верить в
возможности уцелеть! В ответах были дежурные отписки, обещания. Стало понятно, что это —
испытанная, преступная и "огосударствленная" технология выпускания
лишней энергии беспокойных людей впустую, "в свисток". Ответ - не
результат, скорее - антирезультат. Для получения иного, задуманного
результата пришлось свои идеи "ести в массы". Так Семён стал участвовать ещё в собраниях и конференциях о проблемах
молодёжи и о студенческом самоуправлении. На одну из них он вынес идею
"учить учителей" — внедрить соперничество учителя с обучаемой
молодёжью. В этом соперничестве – большой стимул обеим сторонам. Только
так Учитель и ВУЗ "не замшеет", а получивший разгон студент
ворвётся в "плановое" производство с планами изобретений. Полезно и
привлечь студентов к научной работе – составлению обзоров новаций в области
специализации. Но МинВУЗ и ВУЗ жили по другим правилам, идеи демократизации,
гласности, соперничества ещё не принимались. Со Старой Площади, где был
лекторий Политехнического Музея и ЦК ВЛКСМ, напрямую видна "Котельническая
высотка" и рядом - Берниковская набережная, на которой стоит МАТИ. Все
молодёжные движения брались под жёсткий контроль комсомолом, партией,
профкомами… Овации идеям Маленкова (как и других) были, но их опять пустили
"в свисток"… И через 25 лет ВУЗы и МинВУЗ не приняли идею такого соперничества
молодых специалистов ещё с процесса учения… Эта идея ждёт смелых
последователей. Идея актуальна и для ВУЗов, и для производств "за рубежом".
Однако, в "медленно запрягающей" России появились уже
"эвристические школы", колледжи с нестандартными программами
обучения… Есть надежда… Он верит ещё, что его минует судьба его
"звёздного покровителя" Циолковского, только с постамента памятника
смотрящего на полёт ракет, на реализацию идей. Когда-то в школах учили "пёрышками" осваивать
каллиграфическое "чистописание". Затем ввели шариковые ручки, забыв
оставить каллиграфию в факультативных занятиях, уничтожили и сами пособия, и
оставили общество без красиво пишущих людей. Это из привычек к
безальтернативному мышлению и поведению, из привычек делать "как
все". То же произошло с отменой "счёта в уме" и
"столбиком". Бегло считающий на калькуляторе порой тупо соображает
перед кассой в магазине. Образование должно быть многовариантным. Важны и
цель, и результат. Это легко сделать уже с ЭВМ. Если, например, ботаника преподаётся не факультативно, а обязательным
предметом, — мы рискуем потерять художника, музыканта, лингвиста, артиста,
которым не хватит времени на углублённое изучение "любимых"
предметов. Большинство шоферов и сварщиков, например, жуков и гербарий так и
не коллекционируют. А порой и гордо похвалятся срывами школьных уроков
"ботанички" ("химички" и др.). А разве этого хотели
законодатели? С другой стороны, выросший "однобоко" специалист, захочет
когда-либо изучить отдельный, упущенный предмет. А слушателем на отдельный
курс его не берут. И экстернат, существовавший ещё при царе, по отдельному
предмету не предоставят. Это неправильно! Например, мамы и бабушки валом бы шли на курсы педиатрии и терапии, о
которых они и не помышляли в молодости. Им не обязательно иметь экзамены,
дипломы, трудоустройство. Даже справку об окончании многие не попросят. Им
знания нужны для жизни. Для этого хватило бы лекций на аудиокассетах, в
видеофильмах, на CD. Эти же лекции могли бы использовать и обычные студенты,
и заочники, и абитуриенты. Такие записи должны бы делаться на кассету (CD)
читателя в любой библиотеке. Но под страхом "опасности самолечения"
от всезнаек-домохозяек страна теряет культуру здоровой семьи. И теряет
общество свои таланты. И хуже того – не находящие квалифицированно преподанных знаний
попадают к шарлатанам. Дочитавшему до конца читателю станет очевидно, что и в этом
авиаконструкторе общество неумными правилами и усилиями чинуш тоже
"зарыло" многие недюжинные возможности. Бури в студенческом самоуправлении были не самыми сильными. Они
походили на пересыхающие ручейки оттепели. Пожурчали, пересохли. Обсудили,
поставили "галочки", сунули папки на полки, и – забыли. Студенты
вышли из ВУЗа в мир. Им уже не до самоуправления в ВУЗах. Новые – пока
созреют и сплотятся… Поговорят, тоже уйдут… И так по кругу… Временная, текущая студенческая среда по-настоящему МинВУЗ не
потрясала. Студенческое Самоуправление не возникло. Создать сейчас - не
поздно. Но самоуправление - не самоцель. Оно востребуется и возродится, когда
в среде будут новые Семёны, если не погубят кипучую базу идей. Главное в самоуправлении – не расхлябанная свобода бесхозности, а
самодоведение к поставленной цели. И самовыбор средств, инструментов
образования. ВУЗ – лучший период генерации талантов. И лучшая оценка должна
быть не "5", а "неформальное мышление", "склонность
к изобретательству". Надо основать Гербарий Идей. Прекрасные и засушенные цветы… Пожалуй, я его
уже начал этой книгой. Где молодые волшебники, которые их оживят? Этот 1973-й год был особым в жизни Семёна. В этот год он кроме
конспектов написал и огромное количество стихов, не вышедших из тетрадей. Обе
причины этого слишком понятны. Он жил в одной комнате с "курским
соловьём" Владимиром Шпаком, который писал стихи
легко и много, часто их декламируя. В заветную тетрадь писал и живший в этой
же комнате белорус Юра Короткевич. Личные переживания Семён тоже не мог
декламировать миру, а излагал их, как мог. И для себя. Тебе
я песню посвятил, Да
всё боюсь тебе пропеть я: Её
бесхитростный мотив Не
встретишь ли ты злою плетью? В
полутёмном кино я
нечаянно встретил Своих
глаз идеал, что
был в песне воспет. Подскажи
мне, поэт, сколько
раз на планете Повторился
твой случай, сколько
зим… сколько
лет?... В
полутёмном кино вдруг
смятенье настигло Не
с экрана меня, а
живых твоих глаз Лучик сердце
моё переплёл
паутинкой, И
на ниточке этой я хожу по
сей час. Боже
правый! Тебе я
давно не ровесник! И
вниманьем могу насмешить, испугать. Что
за прихоть судьбы! Мне
не вычеркнуть песню. Одному
ли всю жизнь мне её
напевать? Может,
время пройдёт, и
тебе, как открытье, Станут
ясны причуды и
зрелой любви… Не
кого-то, меня, ты
отыщешь наитьем… Я
тебе помогу, лишь
меня позови! Эту встряску дал находящийся рядом с институтом "в высотке"
знаменитый кинотеатр "Иллюзион" с его лекториями по искусству. Его не заметили в храме искусств… Даты и содержание дневника составляют стихотворный путеводитель по
эмоциональным пикам жизни. Тебя
завидев, из
груди, Смеясь
и прыгая, как
в детстве, Рванулось
сердце… Погоди
– Не
отвергай его в кокетстве… Меня
покинув, не должно Оно
ведь по миру скитаться. Тобой
побитое, оно Совсем
зачахнет, может статься… Увы… Но
пройдёт много ль лет, И
с таким же открытьем Вдруг
прозреешь и ты От
огня своих чувств. Без
реклам и газет, Лишь
единым наитьем Ты
припомнишь меня В
этом храме искусств. Надежда не хочет
покидать даже разбитую о камни бригантину… С первого курса
он был не одинок. На проходной общежития вахтёрша вдруг его спросила: -
А где же твоя сестра? Так и звали потом девчонку пять лет. Они с Олей Чивилёвой были чем-то
похожи внешне (отцы Тамбовские) и характером. И учились в одной группе. И
жили на одном этаже. Открыто даря Семёну свои восторги и симпатии, Оля не
улавливала его "чудных" идей, не воспринимала их всерьёз, как
программу жизни. Её доброжелательное участие всегда было рядом. Но не было
никого, кто мог бы жить в его ритме, в его системе восприятия жизни. Однако,
эта проблема была стара и уже не коробила. Мир быстро не изменит даже
мичуринец. В шумном улье общежития, студгородка, ВУЗа, столицы – начинала давить
необходимость быть осторожным, не очень открытым, не вполне собой… Замкнутым
в семье быть легче. А здесь ты "на людях" даже во сне. Но жизнь текла и приносила новые встречи. ВУЗ шире семьи, муравейник
Москва больше Новомосковска. Стенки вулкана так тонки, а толчки так часты… Но
он – не Петрарка. Она жила рядом. Не на твоём курсе, не на твоём факультете, и жизнь
вас водила разными тропами. Она не любила грохота танцевальных вечеров, но
вдруг на нём появилась… …Но
запал в моё сердце взгляд
чернее, чем ночь… В
тихий омут – нечаянно камушек
брошенный… Я
искал с тобой встреч, чтобы
сердцу помочь, Но
захлопнулась дверь, как
за гостем непрошеным… * * * …
Если мы вдвоём, и дивный мир Откинулся
над нами звёздной чашей, В
целом мире мы с тобой одни. Третьим с
нами – только счастье наше… Только
вы не верьте, люди, мне… Счастье
померещилось поэту. Я
один сидел, и в тишине Звёзды
мне напели песню эту… * * * Он не много узнал
об этой девчонке. Парня её убила шпана. Она никого не хочет с ним сравнивать.
Ей не нужны твои мысли, взгляды, ты сам. Возможно
ль, за
любовь в ответе, Жить
без любви, любовь
не встретив? И
мне доносит голос Ветер: -
Она прошла… ты
не заметил… Я вновь пойду! И
всё перетрясу! Любовь найду и
от беды спасу!! Но
эхо вторит с чёрных скал: - Не ты
один её искал… Много стихов. Как
будто стихи писать легче, чем лекции… И вдруг совсем
необычное: Сказала
ты, - я "не в миру", Что
зря копирую черты святого, Сказала,
что среди людей – умру, Что замуж
лишь за грешного готова… "Не в миру", "не
от мира сего". Чаще это похвальный знак уважаемому и недосягаемому. А тут…
Отвергнут и осуждён земным человеком за попытку собрать в себе черты лучшие…
Личная трагедия в 20 лет. Потом он прочтёт в справочниках, что это понятие "употребляется
к людям, погружённым в мечтания, блаженным, чуждающимся забот реальных".
Боже, любители "первоисточников" более современных так извратили
древние понятия древнейшего первоисточника! Мир переполнен кривыми зеркалами. Мы даже платим за вход на эти
аттракционы, не замечая обилия бесплатных. Когда слишком хорошо – это подозрительно. Эту формулу
"мудрости" он услышит многократно. Будет и более дикий лозунг: лучшее – враг хорошего! Как должно быть
прогнил мир, что ему всё нравится "с гнильцой", когда прекрасного,
чистого, честного стыдятся и боятся… Его сумасшедшее обращение к девчонке с другого курса вызвало кризис у
его посестрима. Полагая, что ежедневно видя его, она его знает "таким,
как есть", она планировала большее, и вдруг… Как бывает не только в романах, тут же нашёлся утешитель… Девчонка
была не высокая, но надёжная. Никто из симпатизировавших им обоим не
"покушался" ни на одного из них, видя стойкость их симпатий,
заведомо предполагая ещё более крепкие, желая двум симпатичным людям всех
благ... Теперь мир рушился, и в нём и эта опора обломилась. Часто ведь,
считая кого-то своею опорой, мы в вихре взметнувшихся листьев теряем в себе
готовность быть стволом. Да, много ведь написано о дружбе вообще, и о дружбе
с женщиной... Воспоминание об этой дружбе всегда будет светлым. Но в системе кризисов лучшей защитой оказалась необходимость
замкнуться. Впереди маячил кризис диплома. ВУЗовская администрация и
идеология страны могли дать удар похлеще этого. А поддержки ждать было
неоткуда. Неужели не рождён я, чтобы изменить этот мир? С кем и как? Он делает выбор: лучше остаться одному, чем оказаться
"своим" среди любителей клубнички с гнильцой или с теми, кто не
захочет его понять, принять, слиться судьбой… Частичная совместимость могла легко перейти в частичную
несовместимость, в отчуждение… Не
Гамлет я. Я
- Циолковский, Чацкий. Быть
может, ждёт
меня конец дурацкий… Немыслимо винить окружающих за пристрастия. Трудно становиться
созерцателем со стороны. Немыслимо трудно среди любителей “жить как все”
искать приверженцев образцов возвышенной и окрылённой жизни… Скоро среди
стихов, увы, оказались и такие: Опять,
мой милый человек, Твой
взгляд со мною, преданный, лучистый. Как
я боюсь, что льдинок первый снег, Как
ни таюсь, вдруг различишь ты… А затем: …
А летопись былины полнят, Когда
влюблённых и поэтов Любви
неразделённость в
волны Несла… И
мне знакомо это… Эти дни вновь открыли и первую страницу дневника. "Никогда не вёл дневников и не любил читать чужие воспоминания.
Неинтересно знать подробности чужой жизни, перипетии судеб, вникать в чужие
разговоры, запоминать обрывки чужих фраз… Если не тратить времени на записи,
то можно в жизни успеть совершить немало, чтобы хватило историкам
материала". У молодости своя, категоричная логика. До этого дневник был. "Детский". Но не во всём. "Никогда не понимал людей счастливых, которые вели дневники.
Зачем дневники? В лучшие мои поры мне хватало друзей и знакомых, чтобы
разделить с ними свои радости и удачи…". Всё верно. Но чтобы доверить всё же свои мысли "беспристрастной
бумаге" в водовороте лиц и событий, надо было в 21 год ощутить
катастрофу одиночества. "Я не “лишний человек” 18 века. Путь мой отмечен и
существованием высокой цели, и кипучей деятельностью, и работой мысли. Хотя,
какие там мысли в 21 год! Тоже мне, мыслитель!" В беде важно не терять голову, критически оценить ситуацию… Этим он
владел. "Но чувство какой-то пустоты, как у подбежавшего к расщелине в
камне, заполнило всё моё существование". Это сравнение – не от трещины на асфальте. В 1971 году во втором его
студенческом стройотряде "90-й меридиан" на реке Чулым под Ачинском
Красноярского края на экскурсию в заповедник "Красноярские столбы"
соревнованием отбирались только лучшие. Бригада кровельщиков работала так
быстро, что битум в котле не успевал плавиться. Был его черёд загрузить
котёл. Увесистый "ломоть" битума, ранее привычно плавно ложившегося
на спины предыдущих ломтей, пролетел от горловины котла-цистерны до его дна,
ухнул в дно и неожиданно ударил брызгами, закрыв от пупа до шеи не успевшего
отпрянуть Семёна горячей битумной бронёй. Боли он не почувствовал. -
Эх! Я же ребятам экскурсию срезал! — ударила мысль. Бригаду с крыши сразу как ветром сдуло. План они и так давно
перевыполнили. Беда! Семёна подхватили на руки и вихрем, наискосок через
поле, внесли в палаточный городок, к врачу. Что было в полевых условиях на 60
здоровых человек? Остывший битум частично смыли спиртом. Любители острых
ощущений оценят… Надо терпеть, сам виноват. "Броня" битума на
мокром и азартном теле "плохо прижилась". Её часть сняли с
частичками прижжённой кожи, "всухую". Мускулистая брюшина молодца
была цела. Всё густо смазали всем запасом большой банки мази Вишневского
(больше ничего не было) и пробинтовали торс, как мумию. Семён напялил новую рубаху и выглаженную штормовку. В городской
лазарет он и не собирался. Как и все, он мечтал побывать в "Столбах".
Для этого бригада и установила очередной рекорд. Больше случая может не быть.
В пылу рекордных работ никто из других бригад ЧП у кровельщиков не заметил.
Объявление такого ЧП вообще могло отменить поездку всему отряду. Машина с
ударниками должна была уходить через час… Видели бы мамы, что они творят… Счастливая бригада и взволнованная врач отряда плотным кольцом вокруг
него сидели в бортовой машине до самых "Столбов", берегли от
толчков ничего не подозревавших и возбуждённых других друзей-стройотрядовцев.
Всю дорогу – песни под гитару, шутки, хохот… Семён пел со всеми. Вместе со
всеми он увидел Красноярскую ГЭС, "синегорье", был на нескольких
вершинах в "Столбах". Привёз незабываемые фотографии. Никто не
догадался, что с ними по скалам с фотоаппаратом лазила "мумия".
Вернувшись, работал с бригадой, без "больничных". Долгие годы от
ожога и похода ещё не сходили рубцы, мешавшие поиграть в волейбол на пляже…
Потом, как на собаке, затянуло, разгладилось… Там, в "Столбах", он видел далеко под ногами волшебной красоты
туман над верхушками сосен. Там в скале и запомнил одну из величественных
расщелин… Спасибо, Доктор… И вам, друзья… "Жизнь
складывается не так, как я хочу. Это “Хочу”, может, и есть главное
препятствие…". "Людям,
легко идущим “по ветру”, приходится легче. Они надо мной смеются…". "Кажется,
мир пугается, натыкаясь на таких людей, которых потом описывает в книгах, как
своих героев…". В 21 год будущий
авиаконструктор поставил миру диагноз, кажется, неизлечимый… Преддипломная и дипломная практика, внутренние
сомнения в период дипломного проектирования на время закрыли душевную
"расщелину", и дневник прервался. Как-то из шумной библиотечной "читалки" уединился он в
пустой актовый зал. Вдруг потянулись в зал люди. Преподаватели. Семён
поморщился, не дали позаниматься. Но уйти не успел. Все быстро сели, не заметив студента, и закрыли дверь. Тайно, без
студентов, профессора смотрят хронику об иностранных заводах – автоматах.
Кадры завораживают. Эти кадры всплывут в сознании в дипломной смуте мыслей
73-го года. А непонимающий происходящего на экране диктор заученно бранит
безлюдные цеха, как источник безработицы, врага основы справедливого строя
всеобщей занятости. А почему нужна всеобщая занятость непроизводительным и
малоквалифицированным трудом? А как быть свободным и счастливым? Это обещано
страной, партией! Почему, критикуя капитализм, мы восхваляем свободу от
нецелесообразного труда, а при социализме этот ненужный труд оправдываем и
сохраняем? Почему свобода от ненужной работы – это "безработица"? Это
свобода. Она бесценна, она желанна, ею надо уметь распорядиться. Её надо
сделать "без негативов". Свободный от необходимости трудиться неграмотный бездельник может
учиться или стать путешественником, начать изучать и систематизировать
узнанное, обилие впечатлений. Начнёт изучать иные достижения человечества. Но
не принуждаемый украсть от голода, нормальный свободный
человек не станет вором и бандитом. Скорее, он станет человеком
творчества. Это шанс культуры общества. Чтобы стать свободным и творческим человеком,
надо желать свободы, уметь её достичь и уметь ею распорядиться. Надо уметь. А где этому научиться? Пятилетних планов нет у поэтов,
композиторов, писателей, художников. Но люди творчества – не только они. У
знаменитого инженера
Шухова, жившего ещё при царе (1853г. – 1939г.), тоже не было пятилетних
планов. Как бы не было у него и "профессии", т.е. специализации,
которую сейчас все ценят. Владимир Григорьевич создал десятки разных
конструкций, отличающихся смелостью решения, новизной, практичностью. Он
строил паровые котлы и насосы, мосты и висячие перекрытия, башни (Шаболовская
телебашня высотой 148,3 м – тоже его), форсунки и газгольдеры, нефтепроводы и
баржи, установки крекинга нефти, доменные печи, меднолитейные цехи и дымовые
трубы, ангары и хлебные элеваторы, мавзолей, наконец… Что угодно. Он сам
выбирал и проекты, и заказчика. "Инженер" — это "изобретательный человек".
Изобретатель, творческий человек – должен быть свободен. Результат его
творчества должен быть интересен, полезен, выгоден обществу. Свобода может
быть и желанна, и выгодна… Выгоду можно рассчитать. Расчёт – это предмет
профессионала. А вот хорошие расчёты – это уже предмет усилий для
"отличника". Государство должно быть заинтересовано помочь. Говорят, полной свободы не бывает. Говорят, это утопия. Говорят, это
свобода обезьян. Обезьян, кажется, между прочим, эта свобода устраивает. Это
разъясняют множество книг. Много книг разъясняет также, что свобода – это
зло. Что "цивилизованная свобода" — утопия. Утопия... Ведь
обеспечивает цивилизованное существование не только свобода, а труд или
капитал. Свободная и цивилизованная жизнь. Что их совместит? Труд или капитал. Капитал может быть создан трудом. К относительной
свободе посредством капитала он неизбежно придёт в размышлениях и расчётах.
Труд – удел не имеющих обеспечения капиталом. Труд всех, обеспеченный и
гарантированный для всех. Не работающий да не ест! Так утверждает марксизм и
ленинизм. И ты это отлично знаешь, у тебя и это в "зачётке" на
"отлично". И знаешь это не только по книгам. Но… Но если заменённый роботом человек голодает, то виноват не робот. А
другой человек. Тот, кому робот приносит прибыль, кто мог кормить, лечить,
переучивать освободившегося человека. Сколько денег для этого надо, и сколько
денег приносит работа роботов? Это уже не политика. Это техническая и
считаемая задача. Человек кормится трудом. Но при этом он хочет кормить и одевать на
заработанное жену и детей, стариков-родителей, оплачивать "быт",
досуг, отдых, учёбу… Это возможно? В политэкономии марксизма это утверждается. В законодательстве СССР,
считающегося справедливым обществом, должна бы быть (но не оговорена!)
обязанность государства и работодателя обеспечить пенсию и зарплату не ниже минимального
прожиточного уровня семьи работника с иждивенцами, а тем более
не ниже достойного (социально-комфортного) уровня ему и его
иждивенцам. Этот "минимум" и "комфорт" легко рассчитать.
А в предметах для будущих инженеров и руководителей производства это
отдельной проблемой тем более не стоит. Почему? Семён записывает в "перечень проблем" – пенсии не ниже
прожиточного минимума с публикацией минимума в законе. Сколько лет пройдёт до
внедрения этой мысли… Вдруг оказывается, что "экономика жизни" и "экономика
производства" (сравнительные анализы экономик стран, социальных программ
и производств) в 70-х годах "технарям" не преподавались. Почему?
Может, потому, что инженер – запланированная рабочая точка конвейера?
Он "распределяется" в производство. Он – винтик в цепочке рычагов. Он
не планируется свободным и творческим. В "праве на труд" не
предусмотрено право на свободный творческий труд. В кодексе о Труде, КЗоТ,
это тоже не предусмотрено. Только "колдоговор" и
"индивидуальный трудовой договор". Свобода и свободный труд в
свободной стране не предусмотрены… Преступление! Ну, знаешь ли! С
такими выводами можно "загудеть"… Инженер, "изобретательный человек" — не обучается для
активной и творческой жизни! Он запланирован быть исполнителем. На операции
посложней, правда, чем негр на конвейере у Форда, но без права и нужды думать
об экономике эксплуатации труда. Нашей, родной, советской эксплуатации труда.
За эти формулировки могли "свернуть башку", тем более – отличнику
по теории марксизма. От таких открытий
перед защитой дипломного проекта можно было "тронуться". "Защита"
— демонстрация полученных в ВУЗе навыков. Вот и подумай, вот и покажи. Сразу после школы тоже была иллюзия полной свободы. Поступай, куда
хочешь, куда можешь. То, что можешь - не куда хочется, что иногда (например,
на юрфак) нужна рекомендация, "направление" при определённых
условиях, и здесь нет равенства и свободы, – это как-то мелькнуло… Но мечта
звала к самолётам, ты поступаешь в ВУЗ, водоворот не даёт зацепиться за
иногда царапающие тебя вопросы… И вдруг вопрос такого калибра, поперёк двери из ВУЗа. Тебя ждёт труд.
Почётная обязанность в самой справедливой
стране. И вдруг такая Проблема в твой Перечень. А что ты помнишь ещё о труде? Вспомни… Твой дед, Семён, трудился в селе Кохановка Троицкого района под
Одессой. Имел много детей, из которых в "социализм" вошли шестеро –
Яша, Ваня, Кузя, Маня, Вася, Саша. Многодетные семьи обычно показывают в
нищете. Дед не нищенствовал. Широкоплечий украинец, спокойный, с окладистой
бородой. Семья Иллариона Павловича даже считалась зажиточной, имела корову,
лошадь, двух волов, дом, двор, скот… Прадед Павел был молдаванин, и тоже уважаем всей деревней за
трудолюбие. Иначе б и сватов, и самого из деревни выгнали бы. В селе было
много Мовчанов. Уважали и жену Иллариона, труженицу Феодосью Максимовну или
"титку Тодоску[1]". Хотя выбор у её
отца Максима был богатый: были ещё дочери Мария, Дарья, Харитина и Надежда.
Сын Данила у Максима был один, да ушёл на моленье в Иерусалим и пропал… Илларион Мовчан (то есть по-украински - "молчун"),
крестьянствовал, но был талантом, местной знаменитостью. Считал в уме быстрее
господских счетоводов. Правда, его дочь Марийка окончила только два класса,
хотя и за один год. Училась легко, азартно. Марусю из школы забрали, не
смотря на уговоры учительницы. Надо было прясть, в семье работали все,
батраков не держали. Старшего сына, Яшу, выучили до 4 класса, и он считался
на селе "грамотеем". Грянула революция. Торжество ленинизма и равенства труда. С 27-го
года до 32-го покатилось "добровольное вступление крестьян в
кооперативные хозяйства", которое сопровождалось "острой классовой
борьбой", грандиозным насилием, изъятием скота, обобществлением
земельных наделов и репрессиями. Семью уважаемого всей деревней Иллариона Молчанова
(так на русский лад перекроили его фамилию-прозвище), где от зари до зари
работали все, но имели по определению новой власти "излишки" -
коня, корову и скотину – в "коллективизацию"
"раскулачили" за то, что мудрый Илларион "лишнюю" скотину
продал на базаре. Толчком к репрессии послужило "участие"
семиклассника Васи Мовчана в обходе дворов при раскулачивании. Ему было
любопытно, "новые отношения". А принёс в семью искру мести,
несчастье. Илларион умер перед коллективизацией их деревни, наказав семье "делайте,
как все люди". Не помогло… Погрузили на подводу, вывезли из родного
дома… Развеяли поврозь… Кого куда… Хлопцы бежали. Потом, когда критика "перегибов" позволила,
стали хлопотать за родных. Яша, приученный к труду, уехал на "великие
стройки", стал сварщиком. Маруся, 1912 года рождения, была "для перевоспитания
подкулачницы" не отцом, а новым обществом выдана замуж за сына
соседа-бедняка… Это её не спасло. Скорее нет, это погубило его, Василия,
счастливого обладателя трудолюбивой красавицы жены, сына деревенского бедняка
горбуна Петра Сивака, имевшего от жены Палашки ещё трёх дочерей - Марию,
Горпину и Ольгу. Земельные "наделы" давали на мужчин, которые
должны её обрабатывать. Но при той логике царских чиновников, без земли и с
большой семьёй, где много женщин, крестьянин обречён быть бедным. Между
Петром Сиваком и Илларионом Молчановым был двор безлошадного Степана Сивака,
брата Петра. Его межа была выложена навозом, так как не было и плетня. "Революционная, беспощадная и самая справедливая ненависть"
не знала предела. Как "муж подкулачницы" бывший полный бедняк
Василий Сивак с женой был сослан в лагеря на "европейский Север"
России, под Котлас. Что им пришлось пережить? Мария, истинно святая христианская душа, не
возненавидела его, всегда рассказывала о нём сыну с теплотой и жалостью. Он
был хорошим человеком. Наказанный за "происхождение" жены, он
Марийке не мстил, нёс это обоюдное горе. Но историю рода Василия – предания
семьи не сохранили. Марийка же на всю жизнь осталась после "похода в
лагеря" инвалидом. "Воспитатели" нового строя отбили девчонке внутренности.
Она до конца жизни носила их на растянувшейся брюшине, стеснительно прятала
от сторонних глаз самодельные корсеты и пояса. Врачи приписывали ей
"естественное" состояние после родов. Василий-то ещё хотел и имел
детей. Но все его дети от Марии умирали младенцами. Умирали в
"тридцатых" и в "сороковых" годах. Об иных, лагерных,
причинах 30-годов она и врачам говорить не смела. А тем более, что-то
отстаивать, доказывать… Только став большим, последний и единственный выживший её сын смог
заказать ей "на столичном Кузнецком мосту" в ателье
"Грация" в 70-м году, на её 58-м году жизни, красиво и
профессионально сшитый поддерживающий корсаж… Там, в деревнях под Котласом, им устроили побег местные жители. И
"передавали из рук в руки" в пути. Сейчас бы этих "партизан
новой светлой жизни" могли признать героями. Тогда же их ждала жестокая
расправа. Но домой Марийке и Василию было не дойти, да и опасно было
двигаться домой, к источнику столь безумного вознаграждения за честный и
нелёгкий семейный труд, к людям, совершавшим это с убеждением правоты. Труд же тогда найти было не трудно. В Московской области возле
старинного поместья Бобрики зарождался тогда химический гигант, гордость
страны, и город при нём с именем "отца народов" — Сталиногорск.
Строителями города и завода и стали Мария и Василь Сивак. Здесь они жили и
работали "как все". Поселиться в деревне они не могли. Работа на
земле требует много здоровья и сил. От урожая или скотины "больничным
листком" не прикроешься. Да и привычка селян знать о соседях всё не дала
бы житья беглецам. О чём думал Василь, получивший в лагерях туберкулёз,
требуя от Марии ещё в лагерях родить ребёнка? Могла ли она возражать? Кто и
как мог бы объяснить право туберкулёзного бывшего батрака на имение детей,
чем бы кончились такие выяснения? Бог детей давал и забирал… 35-й год. Первый год сохранившихся документов. Мария Сивак –
санитарка хирургического отделения больницы Сталиногорска. Документы строго
проверяются, откуда-то могут или должны свалиться документы розыска, правда о
репрессии семьи. "Раскулачивание", иная "революционная"
репрессия навсегда давала клеймо. Страна на пороге второй волны ужасов. Что
может быть кошмарнее ежедневного ожидания повторения пережитого кошмара? А за
что? Но шли дни, справки о раскулачивании и ссылке не всплывали,
забрезжила надежда… В 39-м году получено известие о смерти брата Марии – Василия – на
строительстве магнитогорского завода. Ему было всего 23 года… Затем война, мобилизация добросовестной санитарки Сивак в ВОХР химкомбината, новая
проверка, леденящий страх кары за … За что? Оккупация города, голод, холод непротопленных бараков. Марийка спала
с туберкулёзным мужем, данным судьбой. Его "Советы" лечили, но
инвалидность не присваивали. Жили в комнатке в бараке. Но не заразилась она,
бог не допустил. Но Василь и его шестеро детей погибли. Горе, одиночество,
жизнь барака и работа. На первой же операции при виде крови и "расправы" на живых
внутренностях она потеряла сознание. -
Кто поставил непроверенного человека? – кричал хирург. Боже! Опять проверять будут! Думая не о себе, а о лежащем под
скальпелем, она уже никогда не теряла сознания. И хирург стал отмечать её в
числе лучших. "Каталок" не было. Больных носили на руках обычно и
на носилках. Не на ветру, как на стройке, но не легче. 1944 год, 29 декабря. В 32 года от роду, — признана инвалидность.
Какой ужасный новогодний подарок! В каком состоянии молодой женщине тогда
признавали инвалидность? Кто вверг в это состояние красивую и талантливую
девчонку? Нет, не война… Война обострила и позволила легализовать давно
известные проблемы. Брат Марии Кузьма с 34-го по 40-й год работал главным кондуктором на
Сталиногорском отделении Московско-Курско-Донбасской железной дороги. На
войну был призван танкистом. Марийку отыскала последняя весточка… Пропал без
вести… На огромных просторах не было и могилы, чтобы прийти, поклониться… Брата Ваню война забросила из г. Алексина Тульской области на Алтай,
затем с заводом – в посёлок "Петра Дубрава" под Куйбышевым. Там он
был призван, но продержан в резервах, не воевал. Туда и вернулся, пережил
трагедию смерти замёрзшего в степи единственного сына, прожил до пенсии, там
и похоронен сам. Брат Яша тоже работал на Бобриковской стройке (ставшей потом
Сталиногорском), затем откомандирован сварщиком на домны Магнитогорска,
работал в Мелеузе, в Башкирии. Затем "осел" в Кумертау. Сестра Саша оказалась за Уралом, в г. Молотове. Жена Иллариона (их
мать) жила уже у неё. Дружной семье собраться вместе было уже не суждено. Одиночество в
чужом рабочем городе. После войны на "ударной стройке пятилетки" в Сталиногорске
уже появился и трудился один из братьев Марии. Мир всё-таки тесен. Где-то
бродили ходатайства, которые рассылал брат Яков. Одно из них
"вдогонку" было удовлетворено, и ни в чём не повинная Мария Сивак
была "прощена". Революционный хаос был не только в стране, но и в её механизме
репрессий. Репрессии революции и коллективизации затмились репрессиями
37-45-х годов. В их многочисленной неправоте "задним числом" стали
снисходительны к репрессированным. Статуса потерпевших или компенсаций за
ущерб никто давать не собирался. "Прощали" там, где следовало у
жертв просить прощения. Это отдельная история. Друг брата, бравый сержант с боевых "Катюш" от красавицы Марии,
от её ангельского характера сходил с ума. В Казахстан в войну эвакуирована
красавица Милитина с его довоенным сыном Славиком. Здесь, в Сталиногорске,
какое-то зло оторвало его и от первой довоенной жены и двух его детей Пети и
Нины. Но Марийка долго не знала об этом. Сердце гвардейца, знавшего об
инвалидности Марии, не искало выгод, оно припало к святой для него Марийке с
её несчастной судьбой. Родом Кузьма был с Тамбовщины, из села Сурава Лысогорского района.
Русский сельский "разнорабочий", крепкий, коренастый, кулачный
деревенский боец. И через 60 лет он мог во дворе "призвать к
порядку" любого одним символическим поднятием кулака. На химкомбинат в
34-м году Кузьма Илларионович Маленков принят старшим десятником. В 36-м
Кузьма переведён слесарем в водопроводный цех, в любую погоду его ждали
залитые водой при авариях траншеи и подвалы. "Охраны
труда"
в реальном производстве и в реальной медицине тогда практически не было.
Комсомольская ударная стройка. Стране нужны были подвиги и герои. В 41-м эвакуирован Кузьма на Кемеровский АТК. Сталиногорск
оккупирован. В апреле 42-го он уже вернулся на освобождённый химкомбинат.
Ремонтов водопроводному цеху хватало. В августе 42-го мобилизован в РККА. 2-я миномётная бригада. С
10.10.42-го – командир отделения опергруппы гвардейских миномётов,
"катюш". Сталинградский Фронт. В тяжелейших сталинградских боях
"аргументы" с “катюш” были впечатляющи. С мая 43-го – гвардии
сержант, командир орудия ("катюши") 2-го дивизиона 84-го
Гвардейского миномётного полка. Центральный фронт. 1-й Белорусский. 2-й
Белорусский. 3-й Белорусский. Кёнигсберг… В "красноармейской книжке", в графе "адрес жены и
родителей", по которому отправляли "похоронки", записано из
всей родни только "Московская область, г. Сталиногорск, ул. Бригадная,
барак 26, к.22. (Сестра) Сивак Мария Илларионовна". "Сестра" о таком выборе и не знала… Когда они
познакомились? Отца Кузьмы тоже звали редким именем Илларион. Так, используя
сходство редкого отчества, без всяких метрик он "присвоил" себе
сестру и выбрал родных. Никогда дети Кузьмы не корили отца за выбор. Пётр и Нина приходили к
нему в гости, приветливы были с Марией и младшим братом Сеней. Сын Слава
отыскал отца, уже став моряком, одесситом. (Это ж какие идиоты растащили их с
Семёном - с родным братом - по разным странам, дали пенсии, на которые нельзя
даже в гости съездить!) 2-го октября 1945 года гвардии сержант Маленков, артиллерийский
мастер, вернулся в Сталиногорск. С медалями "За отвагу", "За
оборону Сталинграда", "За победу над Германией", с многими
красно-жёлтыми нашивками о ранениях. Пройдя огонь и воду, он верил в судьбу,
он вернулся к Марийке. Его опять приняли в водопроводный цех. Цех - это все подвалы,
колодцы, траншеи и трассы, аварии, затопления… Это после принесённого с войны
ревматизма, ранений и контузии. Нужны были не только ремонты. Химкомбинат
расширялся, рос. Медали и "колодки" войны Кузьма снял, как только за них
начали платить. -
Не за то мы жизнями лучших храбрецов платили, — твердил он. Когда залпы "катюш" в кино у людей вызывали восторг, Кузьма
мрачнел. По месиву людей, техники и щебня, созданному им самим, их батареей
"катюш", он прошёл все фронты. Жалея сына, он глотал воспоминания.
Только кадык поршнем ходил по горлу. Только голубые внимательные его глаза
становились стальными, белыми. Лицо становилось страшным, незнакомым. Если бы
он записал свои рассказы, это была бы сильная книга. Кулачный боец с детства, жестокостью войны он не похвалялся и не гордился.
Приходилось от чужих слышать, что с "катюш", стрелявших "из-за
спины" "окопников", войны не видно было. Да,
"радостей" окопного боя и обстрела они не знали. Но они не имели и
защиты окопов и блиндажей. Они всегда были открыты небу, в пути, обнимая родной
скелет "катюши" и её боезапас. За "катюшами" шла охота
разведок и диверсионных групп. Для их окружения придумывались и тихие, и
мощные операции. Окружённые машины уничтожали всем остатком боезапаса, чтобы
не достались врагу. Даже через 50 лет сохранились ещё не утерянные переездами две медали
"За Отвагу", "За оборону Сталинграда", "За Победу
над Германией"… Их давали не за стрельбу "из-за спины"
окопников. Кузьма мудро молчал, щурясь на говорливых рассказчиков о делах
военных. Защитник Родины – должность почётная. Но хвастливых "умельцев
истреблять" он проверял на навыки созидать. Что ты ещё умеешь, почему не
хвастаешь добром, душегубец? Чаще Кузьма любил вспоминать необычное и "смешное". Шальной миной разорвало друга, когда они ели из котелков, прислонившись
спиной к дереву. Оглушённый и отброшенный Кузьма остался жив и потом
приговаривал "рождённый сгореть – не потонет". Обычно "катюши" стреляли "с ходу" и уходили. Если
замешкались, "окапывались". А однажды в окопчике за родной
"катюшей" Кузьма присел "по нужде". Неожиданно пришёл
приказ "Огонь!". Никто не хватился бойца. По такому приказу не
мешкали. Ракетной струей залпа вырыло новый окоп, втрое больший. Этой грудой
земли Кузьму сначала сдуло, потом и засыпало. Откопали контуженого бойца,
посмеялись и пошли вперёд. В мирное время он "износил" четыре слуховых аппарата. Чётко
"слышал" только глядя в лицо. Ходил, особенно после 60-ти, с
трудом, присаживаясь у каждой лавочки через 100 метров. Окопы и водопроводные
траншеи "съели" суставы. Записав в медкарту "ревматизм",
его уже, по сути, и не лечили. Медики только регистрировали факт. Болен. Медицина громко рапортовала о своих успехах, но настоящее лечение
могли получить только единицы. Да завсегдатаи "цековских" больниц и лечебниц. Конституция
страны гарантировала равенство граждан. На деле (и на глазах у всех) часть
граждан была "равнее". Ни "авангард народа", ни его
"совесть эпохи" это, кажется, не
трогало. Больному и здоровому пенсия и зарплата – одинаковая. Хотя и дураку
понятно, что больному на жизнь и лечение надо расходовать больше.
"Наверху", должно быть, настолько дураки, что это им и поныне не
понятно… Семён записал ещё
одну проблему в свой Перечень… Кузьма сам спасался "бабкиными" средствами. "Никто не
забыт, ничто не забыто"… Больной фронтовик не
привлекал внимание государства. Ни на один день он не был признан инвалидом,
не посылался на лечение в госпитали и санатории. Да и рядом с судьбой своей
Марии он не мог не оставаться бойцом… Его рассказы о походе "вперёд" были веселее. Родился он 14
октября 1902 года, в "расчёте" своей машины был старшим и по
званию, и по возрасту. Тогда за ними гонялись по болотам, полям и просёлкам,
стараясь захватить любой ценой. Поэтому и "работали"
"катюши" "с ходу"… Шквальный огонь "катюш"
сравнить ни с чем нельзя. И их "накрыть" старались тоже. Но и
захватить их пытались всю войну. Тогда окружённую и обречённую машину
заряжали, ставя в направляющие перед головками разгоняющихся ракет штыри.
Один из команды оставался в кабине "крутнуть ручку" залпа, если
"отмотать" её от машины на расстояние не было времени. Неизвестно
мне, первым ли Кузьма научился "отматывать" на дистанционный жгут
механизм залпа ракет "катюши". Кузьма большую часть войны и крутил
эту самую ручку… Машину таким залпом разносило в клочья. Даже на расстоянии
жгута получал сильную контузию от адского взрыва. Молодые жизни других ребят
он берёг, играя своей жизнью, как будто и не ждали его трое его ребятишек.
Какие потрясения кидали его на риск жизнью? И после боевых контузий и ранений
его ни разу не бросили, выносили "к своим". Вернулся он с нашивками
о ранениях и с медалями "За отвагу", конечно, коммунистом, но
"в судьбу" верил. Летом (вместо отпуска) строил Кузьма избы и рыл колодцы. Профессия
редчайшая и уважаемая в селах. Многие его профессии не были отражены в его
"трудовой книжке". В селе не было комиссий по присвоению разрядов
"мастеров колодезьнего дела", "избостроителей"...
Удавалось заработать зерно, поросёнка и комбикорм. Заработок и не запрещённое
тогда ещё в городах "своё хозяйство" (в сарае кроме поросёнка жили
куры) помогали выжить. Сарай в городе в 60-е годы могли держать все. Потом
очередная реформа при Хрущёве сараи и содержание скота в городах запретила. О Кузьме и в городе, где люди не многих знают, и ещё меньше кланяются
встречным, отзывались только с почтением. А о его фамилии ходили легенды после того, как его с почётом охрана с
другой проходной доставила к директору химкомбината. Он ходил в
заводоуправление и в центральной проходной (а не в своей проходной РМЗ)
предъявил пропуск Маленкова. А приезд Маленкова, тогдашнего руководителя
правительства СССР, ждали на комбинате. Фамилия освободителя от
"бериевских лагерей" гремела, обсуждались его новые реформы. К
опешившему Кузьме приставили караул и доставили в приёмную директора…
Должность в пропуске только вот, от трепета, наверное, не рассмотрели… Сталиногорск после развенчания "культа личности" "отца
народов" быстро был переименован в Новомосковск и "отдан" из
Московской в Тульскую область. За что "наказали" город? Волна страхов и арестов в стране окончена. И документы революционных
репрессий уже не искали. В семью Марии пришёл не надолго покой. В инвалидах Мария была недолго. После войны инвалидов, калек было
много. Многим, как и Кузьме, и не давали никакой группы инвалидности.
"Так" жили. Были рады, что живы. Калеки были на улицах, на
вокзалах, на базарах… Крепкий кулачник Кузьма хоть был, и не раз, ранен и
контужен, но всегда держался "орлом". От лечения и помощи он бы не
отказался, но просить, а тем более искать "блата", - гордый и
честный человек не мог. Любовь Кузьмы убедила Марийку рискнуть, и в свои 39 лет она на заре
29 сентября 1951 года подарила ему сына. Назвали Семёном, "услышанным
господом", в честь Семёна, не вернувшегося с войны брата Кузьмы. Их
единственный. Хотя у Кузьмы он был четвёртым из живых, а у Марии седьмым, но
единственным в живых. Потом, считавшийся погибшим, брат вернулся, а жить
остался в Новосибирске, куда забросила война его семью. У войны было много
чудес… Вызвали Марию как-то в профком, поздравили с сыном и… сказали, что
"стыдно быть молодой и инвалидом". Нет, здоровой она от этих слов
не стала, да и не первые роды были непростым испытанием. Но в документах она
вдруг стала "как все". Её инвалидность, 2-ю "пожизненную" группу ей
"вернули" только через 37 лет, в ноябре 88 года, за полгода до
смерти в роковом апреле 89-го. Как бы оправдываясь, врачи говорили, что
"все старики такие", "нельзя всех в инвалиды записать",
"кто работать и кормить вас будет, если всех – в инвалиды"… Страна
непуганых идиотов. Не давая заслуженной защиты другим, ты обрекаешь
на незащищённость и себя… Если правовая защита не оговорена в законах до тонкостей,
и ты не прилагаешь сил для её совершенствования, значит, она большинству, и,
возможно, тебе самому обеспечена не будет… В апреле 89-го пенсионерке Марии Илларионовне
Маленковой пришла первая и единственная медаль — "Ветеран Труда".
Родилась она 22 августа 1912 года, награждалась за труд и деньгами, и
материей, и путевками в санаторий. Но медали были лишь
"начальству". Целая делегация из московской школы № 1155, где она в
это время подрабатывала в должности "младшего персонала", а
по-русски – уборщицы, принесла апрельским утром медаль и поздравления. О
грядущем награждении ей сказали заранее. "Не верю, — отшутилась она, — Я
не Брежнев, на меня медали вешать не станут". Теперь ей было 77 лет. Настоящий ударный труд и лишения – давно в
прошлом. Какие медали? Бросьте шутить! Реальность этого события её потрясла.
Через час "скорая" мчала её в 67-ю клиническую больницу. Инсульт.
Столько перенёсший в жизни человек, она не перенесла неожиданной и такой
значительной радости… Через три дня её приняло Домодедовское кладбище… Полный "рабочий стаж" Марии Маленковой по сохранившимся
только с 35 года документам – 40 лет и 4 месяца. Хватило бы на две жизни и
две пенсии. Всего "нажитого" бесконечным тяжким трудом за период
строительства светлого будущего для людей труда – едва хватило на похороны, а
камень памятника куплен сыном на все деньги от продажи сада, посаженного
отцом, и садового дома. Дай и мне,
Господи, умереть от радости, а не от болезни, но не на больничной койке… Вернемся,
читатель, опять назад на 45 лет. Тем временем сын рос. "Повышение" от "горздрава"
получила не только красавица Мария. Всю "Артель инвалидов" в 1954
году переименовали в "артель имени 3-ей Пятилетки", а в 1960-м году
переименовали в "завод фотохимикатов". В 1963-м году Завод Фотохимикатов
вошёл в состав Новомосковского химкомбината, в объединённый "Завод
бытовой химии". И почти все стали сразу нормальными рабочими нормального
города. Цифры оздоровления населения потрясали. Опыт приписок и мошенничества
у чиновников рос с их уверенностью в безнаказанности. Пыль и запахи химреактивов, соды, клея "жидкое стекло"
здоровью чиновников не вредили, в цеха им ходить не требовалось. Силикатный
клей и руки картонажниц в воспалённых трещинах от клея – это слонявшийся по
цехам и помогавший маме Сеня запомнил навсегда. Возле каждой работницы стояли
пирамиды из тысяч сохнущих коробочек, которые надо было сдать в конце смены.
Поэтому всегда было сыро, а иногда и холодно, т.к. открывали двери и окна для
проветривания комнат от паров клея. Монотонная работа живых роботов. И как-то
в конце смены, помыв руки от клея, малыш сказал: Спасибо здесь не скажут
никогда, Прожить в бараке этом все
года Мне что-то, мама, очень не
охота. -
Тише, сынок… Ой, как это ты? В октябре 67-го Марие Маленковой дали пенсию по старости. 50 рублей
ежемесячно – цена такой непростой жизни и каторжного труда "за
хлеб". Жизнь почти окончена. И почти нормальна. Есть муж, сын, квартира,
садовый участок… Хуже, чем в доме у отца, ибо всей семьёй ударным и честным
трудом не заработали ни коня, ни коровы, ни хозяйства с избытками для
продажи, ни сбережений… Другие времена. У многих и того нет. Людям прививались странные
привычки - радоваться от сравнения с худшим, а не от приближения к лучшему.
Люди не сами ломали барьеры Зла, а ждали этого от Партии, от чиновников…
Инициатива даже поощрялась, но до игрушечно-несерьёзного уровня. Данных о
“прожиточном минимуме” тогда не публиковали, такое даже не произносилось. Через год сын
окончит школу и закружит новая волна тревог. Правда, сейчас, уже в 90-е годы, что-то людям показалось в родном
городе "не совсем нормальным". Он стал вторым в России городом по
объёму экологического бедствия. А тогда, в СССР, он был вторым по величине гигантом химической
индустрии. Экология и люди – не были проблемой. Правда, бельё, вывешенное на
улице, оказывалось чёрным, если проходила полоса дыма от ГРЭС. "Нормально"
жухли тополя от гордых запахов химии… В борьбе за здоровье трудящихся всё же был выстроен город-спутник в
12 км от города. Но… по следу ветра от химкомбината. Десятки лет сотни тысяч
людей отравляются в этой подветренной полосе. Если им и дали какие-то
"льготы", то за то, что они попали ещё и в "след" от Чернобыльской
катастрофы. Их не эвакуируют, не спасают. Они обречены там жить и трудиться, и обречены своей
самой справедливой страной, в которой они сами когда-то были декларированы хозяевами… Что должен был пережить этот народ, чтобы не пытаться спастись даже
тогда, когда это стало "разрешено"? Кстати, говорят, что улетающее "в дым" можно уловить и
превратить в ценнейшие продукты. В городе филиал Московского
химико-технологического института им. Д.И. Менделеева ежегодно выпускает
столько специалистов, что только в виде курсовых и дипломных проектов можно
было бы бесплатно решить эти проблемы. А ведь в городе есть ещё и НИИ, и КБ, и заводские мощности, которые
всё способны сами изготовить, и ещё поставить другим, окупив затраты. Но
здоровый воздух, незаражённая земля, оздоровление поколений людей – ещё
дороже. Сделай Перечень Проблем, поставь приоритеты, ищи средства… Если энтузиазм
полутора сотен тысяч жителей тратить не только для уборки мусора на
субботниках, то даже субботник можно сделать не только
"самообслуживанием", но и целевым зарабатыванием средств для
решения местных проблем. Может, у отцов
города есть предложения лучше? А может, не зря
исстари говорят, что молодые старших учить не должны? А может, старшим быть не
умнейшими стыдно, а младшим быть с разумением и инициативой - доблестно? Неужели надо
ждать бюджетных и правительственных решений? Неужели мало тогда было прав по
закону да сил народных? А разве
поубавилось бы сил и возможностей от его предложений? Неужели сейчас
мало тех возможностей, которые Семён Маленков инициировал c начала 80-х годов
в Закон о местном самоуправлении? Неужели Маленков должен стать мэром Новомосковска,
чтобы его идеи услышали и приняли? Американки из
различных делегаций в 90-93 году, не сговариваясь, ему говорили: -
Мы завидуем вам. Если б в США был Закон, похожий на ваш Закон о
самоуправлении… Это потом.
Хорошие мысли воплотятся в дела. А пока он смотрит
на дымы химкомбината и записывает в свой Перечень Проблем… Как же из обычного мальчишки мог вырасти такой, на
всех непохожий? Уроки его жизни, казалось, были очень просты. Как у всех. И в
принимаемых им решениях не было сверхусилий, недоступных каждому. А пройди,
читатель, эти вопросы и ответы по годам, да измени себя и поведение растущих.
Убавь трусость, добавь гражданских позиций и решительности. И жизнь изменится. В 56-м году семья уже жила не в бараке, а в светлой комнате второго
этажа коммунальной квартиры
"насыпного" двухэтажного восьмиквартирного дома. Была ванна,
которую отец приобрёл и установил (для всех!) сам, туалет и кухня на две
семьи. Соседняя семья Фаины Первозванской (продавщицы "привокзального"
гастронома) размножала черных тараканов, с которыми потом безуспешно боролись
все. Их девчонка, ровесница Лида, отнимая новогоднюю ёлочную пластиковую
игрушку, раздавила её и "отмахнула" Сене шрам под глазом, пока их
няни судачили за чайком. - Зато не украдут твоего ребёнка - меченый, - успокаивали маму врачи. Потом няньку застали с сыном-бугаём, которого она поила молоком,
купленным мамой для Сени. Выгнали. Но в обществе должна быть традиция
регистрации
не только добрых дел и передовиков, но и перечней "антирекомендаций",
не прошедших через наказание судом. Чтобы с нечистой совестью и руками люди не
устраивались в места возможного злоупотребления доверием. В квартире напротив жили четверо Банниковых. Старший, Дмитрий
Михайлович, электрик горсети, умевший ремонтировать телевизоры, имел такое
редкое чудо - телевизор - дома. Хозяйка Надежда - учительница. Маленковы
часто были гостями на их "домашнем" кино, Слава и Сеня были много
лет вместе и во дворе. Это не сравнить со своим домом в деревне, но после пережитого это
давало иллюзию благополучия. Сын охотно шёл с мамой чуть свет на работу и клеил коробочки. Но
кричал и упирался, не желая идти в детский сад. Там хорошо было нарядным
детям. Игрушек было мало, за них дрались или становились злыми и
завистливыми. А такие "друзья" ему не были нужны. Дома тоже почти не было игрушек. Домино, шашки, железный мотоциклист,
"летающие колпачки"… Сеня, в основном, рисовал. Но рисовал не по
расписанию, и не по разрешению, а по вдохновению. Хотя этого слова он пока не
знал. А чутьём отвергал недоброе, наседавшее со всех сторон. Внутри забора детсада было скучнее, чем во дворах вокруг дома. В
детсаду кто-то уговаривал воровать папиросы у отца. А затем научили курить… В школу он пошёл с облегчением, в 6 лет, т.к. день рождения у него
был 29 сентября. Однако он задавал учителям такие взрослые вопросы, что те
просили родителей отвлекать сына от "нешкольных" тем
несправедливости государства. Пусть просто учится… Почему? Ведь легче жить не среди вопросов, а среди ответов. Ответы на вопросы
узнавать интересно, а учиться среди запретов противно. Ведь только с
одновременным решением таких вопросов и может вырасти настоящий гражданин
страны и благородный человек! Но это он сформулирует позже. Когда несколько раз вызванные в школу родители объяснили ему, каких ограничений
добиваются
учителя, мальчик замкнулся, а учителей упрямо дома стал звать
"училками". Рядом с благородством передачи знаний жило что-то
трусливое, неприличное, предательское. Не по детским силам, но взрослые устранить
мешали, давили на честных родителей. Здесь поступали не честно, и любить это
он не мог. Учёба пошла труднее. Но он не стал "трудным" подростком. В 61-м, когда внимание всех занимала Реформа, в семье появилась новая
тревога. Сын пришёл из Дворца Культуры весь "в бензине" и взахлёб
рассказывал, как старшие ребята испытывали "настоящий" самолёт
"с размахом" крыльев почти 1 метр. Он был в хоре и танцкружке ДК Химиков. Вечером, после занятий кружка
прокрался на вечерний сеанс кино. И посреди абсолютно мирного фильма взвыл мотор. Тонкий
напряжённо-резкий звук, похожий на звук пикирующего самолёта, но где-то
из-под ног. В зале, конечно, возмущение… Сеня вылетел в коридор, на первый этаж… Торжествующе-призывный рёв
шёл прямо из-под земли! Человек из комендатуры ДК, со словами "это в
подвале" со свитой дежурных ринулся на улицу. Сеня за ними. Тыльная стена ДК ему была знакома. Ступени вели в подвал, где раньше
работали картонажницы "маминой" инвалидной артели. Просторная
анфилада комнат бомбоубежища с рядом колонн посредине. Теперь здесь стояли
верстаки кружка "умелые руки". На одном из них, окружённом пацанами,
зажатый в тисках, ревел, как от боли, заполняя дымом комнаты подвала, —
небольшой самолёт. На сияющие счастьем рожицы ребят и их преподавателя обрушился
"классный разнос". Кружок за "грубую провинность" не разогнали, и в него на
радостях приняли и прибежавшего на рёв мотора щуплого мальчишку, годившегося
разве что для выпиливания лобзиком. Десятилетний мечтатель стал пропадать в кружке, грезить самолётами,
которыми в пропахшем чем угодно городе совсем не пахло. Из всей авиации
далеко за городом был только земляной аэродром с двумя "кукурузниками". Но эта новая страсть грозила скорой разлукой. Родители пытались
отвлечь сына хоровым кружком, танцевальным, "рисовальным"… Он
охотно занимался везде, а охотнее стремился – к самолётам… Желание ощутить полёт манило за два квартала от дома. Там прямо от
дороги до реки был огромный крутой овраг. Кинуться на санках или лыжах по его
обрыву – почти полёт. Затем ощущение скорости принёс и подаренный за хорошую
учёбу велосипед. С риском быть ограбленным и избитым (город был и по
преступлениям тоже вторым в РСФСР), нарушая родительский запрет, он объехал
все дворы и окрестности города. Надо же узнавать мир… Избить могли за то, что не отдал вымогателю 20 копеек или сигарету (а
откуда у пацана?), могли выбить спицы, отнять "велик" (велосипед).
Дважды велосипед угоняли с привязи от магазина. Милиция делала вид, что ищет
велосипед и обидчиков по приметам, но ни разу никого не находила. Это была
видимость стараний. (Сейчас оснащение милиции выросло, а рост
преступности всё также весьма сильно обусловлен псевдодеятельностью по её
искоренению). Родители, видя, как окрыляет и преобразовывает велосипед сына, опять
и опять покупали ему велосипед на день рождения. Но даже на эти малые радости
в семье выделить деньги было очень не просто. У родителей не всегда можно было спросить об увиденном. Ведь ему
запрещали удаляться от двора. Уже давно понято "табу" на
"нешкольные" вопросы для школы. Он заходил в ЖЭК, кто-то послал в
райсовет… Часто люди не отвечали, отмахивались от мальчика. Кто-то
посоветовал: ты напиши им. Написал, отослал. Потом ещё. Он не ощущал
необычности своей фамилии, но чиновники на неё, видимо,
"срабатывали". Бывало, приходили и ответы, которые Сеня первым
доставал из почтового ящика. Родители и не догадывались о переписке. Но
однажды письмо переправили в школу, и родителей опять вызвали на беседу. Пришлось пионеру узнать и историю семьи, и о безнаказанности
несправедливых чиновников на фоне справедливых лозунгов. Вместо
справедливости можно было получить зло и месть. Сосед Первозванский много
писал властям о недостатках, а взамен получил ярлык склочника. Ты можешь
накликать беду себе и родителям, малыш. Мальчик опять надолго замкнулся, неохотно отвечал взрослым. Его стали
звать то стеснительным, то "приторможенным". Только не опасно ли
"тормозить" вулкан вопросов и идей? Как-то на улице ещё в 1961 году отец показал сыну
тугие плети корней тополя, взрывшего асфальт. -
Видишь его силу? А асфальтировать тротуары и шоссе стоит очень
дорого. Я предлагал вдоль тротуаров и дорог ставить вертикальные плиты,
защиту от разрушительной силы корней. Мне отказали - дорога станет дороже. А
каждый год “перестилать её народными деньгами”? Но это очень
непросто - внедрить полезное народу, и не пострадать от злонамеренных
чиновников. Ты хочешь всем много сделать полезного? Будь осторожен. Много раз сын убеждался в правоте отца. Но как устранить это "огосударствленное" зло? Кстати, эту "дорожную" идею отца сын несколько раз посылал
властям и Новомосковска, и (потом) - Москвы… Ответы получал те же. Не
целесообразно. Но экономических расчётов в доказательство не предлагали.
Кому? Да кто он такой? А ведь перестилка разрушаемых корнями дорог
и поныне обходится дороже, чем защита дорожных покрытий от воздействия корней. Отказы чиновников преступны. Но это всего лишь ответы на письма
граждан. Иски по ним не принимали. Как материал обвинений (сообщения о
правонарушениях и преступлениях!) - не хранят. Преступный чиновник защищён от
наказания. Так ли должно гарантировать законодательство интересы народа -
основного источника всего, созданного в стране? Их дом стоял, как и другие, в окружении сараев, из
которых текли лужи от содержащихся в них скотин. Весь детский городок – одна
песочница, любимое место туалета дворовых кошек. Самый интересный дом –
соседнее общежитие за металлической оградой. Там был турник, качели и
площадка, на которой взрослые каждый день играли в волейбол. Можно было
догонять и подавать улетевший мяч. Стоять "на страховке" за спиной
"девчонок" и "подыгрывать". А иногда малолетке доверяли
стать в круг за ушедшего игрока! И он с восторгом старался не оплошать. Кружок "умелые руки" в ДК дарил восторги новых достижений. Первый планер Сеня сделал уже в 4-м классе. Не в классе, конечно, а в
подвале кружка. На "папиросную" бумагу для крыльев денег не было.
Тяжесть газетной бумаги компенсировал удлинением крыльев. Брошенный с крыши
сараев тяжёлый планер пронёсся под восторженные крики болельщиков из дворовой
детворы через весь двор и с размаху "врубился" в необхватный
тополь… Но на общее уныние довольный первым полётом своего первого аэроплана
конструктор сказал просто: -
Новый будет лучше! В эти годы в жизнь юного авиаконструктора ярко вошла бабушка
Феодосья, любимая "бабуля". Жена деда Иллариона, которого видеть ему
не суждено было. Из г. Молотова она переехала на родную Украину, в село
Старая Гута Барашивского района Житомирской области. Потом в 58-м году она
переезжает к дочери Марийке в Сталиногорск. Голова сельсовета Савчук с
секретарём Захарченко выдали справку, что "Молчанова Феодосия
Максимовна, родившаяся в 1873 году в с. Кохановка Троицкого района Одесской
области выехала в Сталиногорск к родителям". (Документ сохранился). Мало
горилки было, видно, в сельской раде, чтобы осветлить голову. В этом возрасте
(85 лет!) к родителям не ездят. Родители Феодосьи никуда не выезжали из
Кохановки (по-русски она звалась бы, наверно, "Любимовка"), и давно
были прописаны на Том Свете. На Украину из г. Молотова возвращается и её дочь Александра. Со своим
мужем, плечистым красавцем Александром Цветковым она живёт в посёлке
Рыхальск. Растут дети, бабушка Феодосья снова поселяется на Украине, теперь в
Рыхальске, помогая растить троих внуков – Таю, Володю и Люсю. Каждое лето
Сеня с родителями – у них. Незабываемый деревенский быт, изба в цветах,
солнце, сеновал, игры. Светящаяся лаской бабушка. Отец с бригадой мужиков
строит родичам избу, хлев… Радость новоселья… В 63-м после парада в честь Дня Пионеров 19 мая
мальчик не вернулся в комнатку насыпного двухэтажного дома. Утром к дому
подошла машина, грузили вещи. Нет, не арест. Папа за передовой труд опять
поощрён, получил "отдельную" двухкомнатную
квартиру в городе-спутнике Новомосковск-2, или называемом в народе
Новомосковск-южный. В том самом, что в 12 км от дома, по следу ветра от
химкомбината… С парада, на который отсылали в этот город-спутник в качестве награды
лучших учеников, мальчуган сам пошёл искать свой новый дом. Затем – новую
школу… Нашёлся и новый ДК, и Дворец Пионеров, и авиакружок в нём… Вихрем
захватывали хоровой кружок, танцевальный (они владели лучшими залами Дворца).
Твой
голос в хоре не теряется, а обретает силу и красоту многоголосья. Одному танцевать можно,
но жанровую сценку танцующей группы не повторишь. Вместе - сила, вместе даже
отдых лучше. А затем околдовал фотокружок, где уже занимался школьный друг Володя
Авдохин. Владимир Иванович Нечаев, матёрый репортёр и глава городской
фотохроники, учил ребят самозабвенно, без скидок на возраст. С восторгом и
критично оценивал способность "найти кадр" в
привычном, где его другие не видят. Со "Сменой", "ФЭДом"
или "Зорким" можно было достичь не очень многого. Но регулярно
фотографии нечаевских питомцев были на выставках разных уровней, даже в США.
Отличившимся давали "пощёлкать" казёнными "зеркалками",
редкими и дорогими аппаратами "Зенит" и "Старт". В
фотолаборатории Дворца Пионеров у Нечаева было людно и вне расписаний. Опыт
приобретать вместе легче, но творчество над кадром зависит только от тебя. С хорошим
кадром можно было смело идти к Нечаеву в частный дом за околицей города.
Техника и растворы у него всегда "наготове". Но к фотоделу он ревновал всех необычайно. "Из тебя не выйдет ни
фотограф, ни авиатор", — сказал однажды запальчиво старый мастер Семёну,
узнав, что тот "предательски" ещё и в авиакружок ходит. Знал бы он, сколько увлечений разрывали мальчишку!.. Мастер ошибся.
Семён влюбился и в фотодело, и в авиацию. И делая через 13 лет приборы для
"Бурана", сделал сам и стереофотоаппарат, чего не сделал никто в
его родном Новомосковске. Даже в Москве таких – по пальцам перечесть. Николай Францевич, "Никола" — вождь авиакружка. Он рядом, в
конце полуподвального коридора. И самолёты давно к себе тянут. Никола вселял веру в
способность сделать самое невероятное. Он вдохновил школяров Казекина и Борискина самим
рассчитать пропеллер и прочность самолёта. А потом ещё спорили о точности
подтверждения в полёте расчётной скорости и радиуса "переворота" на
"петле". Один из них потом поступил в МАИ. К всеобщему восторгу,
полёты подтверждали расчёт. На старты "авиамодельщиков" сбегались
зрители из других кружков Дворца пионеров и из соседних дворов. Первую свою моторную "пилотажку" Семён от усердия залил
лаком-эмалитом как бронированный ПЕ-2 или ИЛ-4. "Сам Никола" поднял
в воздух это 700-граммовое чудо Семёна с шасси и с натужно ревущим
"движком" МК-12 - как личный рекорд. "Норма" веса таким
моделям – 450 г. Спас выбранный высокий профиль нервюр крыла, резерв
подъёмной силы. "Броневик" под гиканье и "давай, давай!"
пропарусил пару кругов и плюхнулся. Но он летел! Потом пошли и модели по собственным чертежам, пришла
жажда творчества. Для самолёта нужно сухое и лёгкое дерево, рейки, шпон, бумага… Купить
– только в Москве, да раз в год – в магазине дома "на площади под
вышкой", с которого в праздники "долбила салюты" пушка. В стране все так непринуждённо воровали, и так многое имевшегося в
изобилии было идиотично недоступно, что примерному пионеру и (потом)
комсомольцу для реализации мечты пришлось-таки выучить дыры в заборе
мебельной фабрики и её цеха. Рейки-обрезки и отходы шпона или наждачной "шкурки" здесь
были "навалом", их не надо бы было красть, т.к. это были отходы. Но
честно получить (а главное, вынести не через забор, а через проходную), взять
их для себя - кража. Не вынести и для кружка, и для школы, да и выставить на
продажу от фабрики в магазине – было невозможно. Много позже, лет через пять
только, появились в магазинах отделы обрезков и отходов. Сколько таких вот Семёнов и их
кружководов должны были годами "давить" на чиновников, чтобы
"продавить" очевидное… "Умом Россию не понять"… Где уж школяру,
раз и классики не разобрались. Здесь не умничать надо, а что-то сделать, и
так просто, чтобы "и ежу" было понятно. Школяр завёл уже
изобретённый им самим Перечень Проблем и начал Перечень Предложений. Чтобы помочь себе,
похожим на себя, и взрослым. Это место пусть читатель перечитает внимательно. Речь ведь идёт о первых кражах
честным человеком из честной рабочей семьи, отличником по большинству предметов и образцовым
в поведении. Ничего этого в приговорах не пишут, осуждая за кражу. Сколько
людей отсидело при Сталине за кражу горсти соли, колосков с убранного уже
поля… Романтичность "справедливого вора" Юрия Деточкина
"воспета" много позже, и только для кино. Не в кодексах. Если бы
Семён Маленков был пойман и осуждён за кражу на мебельной фабрике для
постройки его очередной крылатой мечты, повестей и достижений его жизни могло
уже не быть. Если государство принуждает к полезным достижениям через
нарушения законов - виновато государство. А этого постулата в законе по-прежнему нет, как
и его Перечня Проблем - на столах депутатов и министров... Они опустили три
четверти своего народа ниже черты бедности, а значит, чьи-то дети попадут в
тюрьмы за кражу куска хлеба, их судьбы будут сломаны по вине государства. Изучив самостоятельно мебельную фабрику, школьник
не мог понять школьные обязательные "уроки труда по столярному
делу". Скудный инструмент и материал. Делать можно только нечто по
заданию столяра Ивана Никифоровича и только на оценку, и только до звонка –
это ли не унылая издёвка после творческого азарта авиамодельного кружка?
Пацанам важно учиться на изготовлении полезного, например, клюшки. А
разрешено только две ненужные палки сбить в ненужный образцовый шип, чтобы
после оценки – выбросить. Реакция — "буза" и "вяканье".
Ни фабричным столяром, ни искусным ремесленником с этих "уроков
бесполезно-кустарного труда" не выйдешь. "Никифорыч" это понимал, но начальство, как плетью обуха,
не переломишь… Или очерстветь надо до обуха. Да в обухе, видно, уже
становится неподвижным разум, потому не видно битв обухов.
"Факультативного труда" в расписаниях не было. Клюшки Никифорыч
делать всё же учил, но "втихую"… Не будет добра, если от хорошего
дела мальчишек гнать. Не научившись "править" и "ладить"
инструмент, его тоже не полюбишь и не освоишь. Этому охотно учил лучше всех
отец Семёна и столяр Васильич из кв. 5. Дома и в кладовке на полке, и в
изношенных школьных портфелях, и в столе, на котором было всё для фотографии,
— инструмент был любой. На следующий год, на уроках слесарного дела произошло долгожданное
чудо. Было задано изготовление полезного предмета - молотка. А в
столярке младшие классы пытались строгать платяные вешалки. До чего ж приятно
чудо творить своими руками! Его молоток оказался не только по размеру и
ровным, но ещё и отполированным. Его разрешили унести домой. Вместе с
"пятёркой". Школа не продавала молотки и ещё не делала выставок
своих умельцев. Отец хвалил сына по-мужски, а мама поставила впервые инструмент
(!), сверкающий молоток, среди чашек в сервант. Ещё в вопросах и предложениях школяра не было слов
"факультатив", "мастер-класс",
"самоуправление". Была только "обязательная школьная
программа", как будто речь шла о трудовом перевоспитании в колонии. Ещё
встречались и учителя, гордо вспоминавшие хлопанье учеников линейкой по
голове и по ушам за невнимание и недовольство. Один такой уже в старших
классах преподавал основы законодательства, более пугая, чем воспитывая
высокое и гражданское чувство. Он не любил класс настолько, что в углах его
рта появлялась пена. Ещё в человеческие отношения врывались самодовольные и
устрашающие – казарменные. А ведь школа была "в лучших". На "классных собраниях" родителей так много ругали за
шалопаев, что о проблемах обучения "нормальных" говорили редко.
"Нашего не ругали" — почти похвала. Хотя Семён был почти отличником, он всегда был в классах с буквой
"в" и "г" или даже "д". Там всегда были дети
рабочих и неблагополучных семей. В классе "а" были дети директоров
и учителей. Такого нормативного документа никогда не называли, но негласные
правила были в стране не только в этом, мелком. Дети руководящих чиновников
города вообще учились в школах, считавшихся привилегированными. На
"неудобные" вопросы обычно отвечали "не придумывай, чего
нет" или "умный не должен спрашивать очевидное". То, что
многое очевидное было "неформально", может, по известным только
немногим "циркулярам", но не честно, да и противоречило лозунгам
коммунизма и справедливости, - в школе и у власти нельзя было выяснить
по-прежнему. Активность Семёна росла. Из школы стали получать письменные
благодарности и грамоты. Но по-прежнему его тайной оставались письма с
вопросами и предложениями властям. Бабушка Феодосья с переездом на эту квартиру тоже переехала жить к
ним. Пока родители на работе – она единственный советчик. И живут они вместе,
в одной комнатке. Но активные поиски внуком "правды" её пугают. Под
красивые лозунги и песни её жизнь искалечили. Бабушка уже много болеет.
Приходы врачей, их "обслушивание" и таблетки - бесполезны.
Последние два года жизни бабуля парализована, не встает. Иногда кричит от
боли, иногда - от воспоминаний. Много вспоминает, рассказывает. Если б внук
всё записывал! Как-то почти сразу после переезда в Новомосковск-2 Сеня стал свидетелем
необычного диалога с властью. Не через Совет
Дружины. И не через ГорСовет. В семье неожиданно
разразился скандал. Мама, обожающая отца, кидалась на него с криками,
"убийца", "ты прожитую жизнь порубить хочешь и сына!".
Отец, прошедший от Волги до Германии на "катюше", и сам часто
вздыхал, что он много душ погубил. Но в "общепринятом" смысле он
убийцей не был. Оказывается, он "вышел с топором на власть", что в те
времена было совсем худо. К новому дому привезли сажать тополя. В покинутом
ими Новомосковске-северном могучие двадцати-тридцатилетние необхватные тополя
царили повсюду. В пору их цветения было не продохнуть, и клубы тополиного
пуха катались не только по дворам, но и в квартирах. Мальчишки забавлялись
поджиганием ворохов тополиного пуха, и в городе от этого полыхали то сараи,
то бараки. Избежать этих бед, переловив мальчишек, запретив спички или -
вырубив "пылящие" пухом тополя? В окно их комнаты второго этажа тянул
ладошки клён, и это была такая радость! Когда начали сажать тополя у нового дома, Кузьма вышел к бригадиру и
сказал: "Отвези тополя назад в ЗеленХоз и сдай, а то все тополя я сам
вырублю. Скажи, Кузьма Маленков заказал каштаны и груши посадить". Что тут было! Гордого бойца, Кузьму – обсмеяли. Да хоть ты будь сам Хрущёв, а не Маленков! Велено, и
посадим! Будешь мешать, – и тебя посадим! Ух, уж эти, готовые выполнить и глупость, и подлость по приказу!
Тогда Кузьма вышел уже с топором. Гневный взгляд его голубых глаз не
выдерживал никто. Но трусу и дураку страшней показался топор…
Смельчаки-насмешники тут же с угрозами умчались на машине вместе с тополиными
саженцами. Скандал эхом прокатился по парткомам. А коммунист Маленков, как ни в
чём не бывало, принёс с базара "свои" саженцы и начал во дворе дома
сажать яблони, груши, вишни… "Через четыре года
здесь будет город-сад!" — лучше наяву, чем в стихах. "Кузьма,
одумайся, дети всё поломают!". "Я ещё посажу. Одёргивать надо,
учить. Их дети тоже сажать, а не ломать научатся". И совсем уже неожиданным и полным триумфом был приезд машины с
саженцами каштанов. Были в городе и умные люди у власти. Щуплые пока каштаны
посадили вместо "плановой" аллеи тополей вдоль улицы
Коммунистической, на которой стоял дом 26, и какое-то время жители шутливо
звали её "аллея Маленкова". Вечерами после работы люди с вёдрами
выходили поливать всю аллею каштанов… Потом привыкли и забыли. А аллея эта
стоит памятной таблички… Многих историй и документов нет в музее города… "Юноше, обдумывающему житьё" натыкавшемуся на
изощрённую тупость чинуш и системы власти, часто хотелось поступить
по-отцовски. Рискуя получить недовольство и отца, и властей, он написал письмо: -
Почему вокруг города сады, не менее отравленные химкомбинатом, а в
городе дворы нельзя засадить фруктовыми деревьями (как это сделал отец)? Их
берегли бы больше, чем тополя. А яблоками отравились бы не больше, чем
загородными. Ответ был поразительно идиотичен: "Не предусмотрено положениями
и нормативами". Но исполком, ЗеленХоз и ЖЭК, блюстители нормативов, не рискнут
вырубить во дворе яблони Кузьмы Маленкова. Этот город строили не горожане, и
не чиновники, а крестьяне соседних сёл. Они бы не написали столь глупых
нормативов. Так дайте им сделать город-сад! Не мешайте! Уже живя 30 лет в Москве, Семён Маленков о том же пишет властям
Москвы. Строгино и Митино, Крылатское и Измайлово, Кунцево и Фили, Лосиный
остров и Сокольники не отравились бы яблоками из своих дворов. Ведь,
например, рядом с улицей Твардовского в Строгино - "городская"
деревня Троице-Лыково. Тот же город, тот же воздух. Но люди растят и едят
свои яблоки. А в ста метрах от них уже нельзя! Идиотично! Но столично. Команда разрекламированного везде мэра-хозяйственника мощно и
буквально во всём блокирует предложения Маленкова. Как нет такого. Здесь
боятся конкурса умных, здесь на саморекламе и ложно-дутом авторитете дураки и
преступники держат власть. Если бы пенсия позволяла Семёну высадить город-сад в Строгино! А дети
учились бы окапывать, поливать, беречь свой первый и далеко не личный сад от
"нерадивых". "Демократы"-чинуши, "лужковские
хозяйственники", так же глухи, как и критикуемые советские "бесхозяйственники".
А по отчётам в Строгино высаживались (во дворах домов) яблони. Да, видимо, на
дачи составителей отчётов. В "перестройку" нельзя входить с ворами на
всех лавках власти. Надо было сначала их смахнуть на нары. Должен быть внедрён закон
самоочищения общества. Преступление должно быть нормативно-невыгодным. Добро
должно быть непременно поощряемым. Сказано
"письменно" Маленковым ещё в 1961-м году. Прошло ещё 4
года. И в 1965-м году Сеня сам становится на первую свою
"должность" - руководителем авиакружка пионерлагеря
"Знамя", в сложных и трагикомичных ситуациях завоёвывает для
пионерлагеря химкомбината третье место по Тульской области. Авиакружок в
пионерлагере был организован впервые. Сеня так хотел ходить именно в этот
несуществующий кружок, что директор пионерлагеря, в шутку может быть, сказал:
"Организуй – и будет, забодай тебя комар!" Энергия из парнишки так "пёрла", что Семёну доверили самому
закупить инструмент, материалы и готовые "наборы" для поделок,
собрать энтузиастов. Ведь лучше него никто в лагере не знал, что нужно иметь
кружку. Организуй! Это первое такое предложение. Важнейший толчок школяру. Кружок под руководством почти одногодка "слетелся"
мгновенно. Поскольку "кружковые" комнаты были давно
"расписаны", им ставили столы на веранде второго этажа. На глазах у всех быстро появилась серия "необычных"
самолётов. Все ждали праздника – показа полётов. Испытывать и регулировать
модели крадучись, без старших, ушли "в мёртвый час", через забор,
на лесную луговину. И когда после регулировок модели полетели, из кустов в полный
рост поднялся счастливый лазутчик-директор. -
Вот пошли нынче мальцы, забодай тебя комар! Он один из всех взрослых так и хвалил, и ругался. На третий областной слёт в открытом грузовике кроме счастливых членов
авиакружка везли стенды, экспонаты и отличившихся участников других кружков.
Половину хрупких самолётов, как ни берегли, подавили по тряской дороге.
Раздавили таймерную, пилотажную, резиномоторную и пару планеров. Почти крах!
На ремонты не рассчитывали, да и с кем соревноваться на "инвалидках"? Но и соперникам не везло. Был сильный ветер, и самолёты конкурентов
разбились. Планер Семёна при затяжке на леере вошёл во флаттер,
"затрепетал" крыльями, не набрал высоты, но после сброса леера
пролетел и стал "третьим". Надо честно сказать, последним в этом
классе планеров. Так первое в жизни областное выступление стало призовым.
"Летуны" возвращались грустные, а взрослые радовались. Первая грамота ГК ВЛКСМ за работу в авиакружке Семёну пришла ещё в 65
году. И грамота за успехи в фото. Участвует он с хорошими результатами и в
олимпиадах по немецкому языку, химии, математике. На олимпиаду по физике
пришлось ехать в знаменитый московский ФизТех. Третье место в городских
соревнованиях по стрельбе. Лыжные кроссы – без наград. Но скорость жизни так
высока, мелькают годы, интересного так много – успеть бы. Фотокружок,
изокружок, школьный комитет комсомола, редактор школьной стенгазеты,
внеклассные "факультативы", домашний аквариум… Он не мог
"лоботрясничать" во дворе, часами пинать мяч, "зубоскалить",
поплёвывая, на лавочке. Двенадцать лет, прожитые в Новомосковске-северном,
казались вакуумом. Он начал собирать тематические коллекции значков и марок.
Это целый мир информации и технологий. В 74 году значков только будет
несколько тысяч, целый чемодан. Так много появилось интересного, и так много
не успеваешь… А в "выпускном" 10-м ему и двум его друзьям по классу
Авдохину и Абрамину вручили грамоты областной выставки юных техников и медали
ВДНХ за создание любопытного "бытового" прибора по сварке горячим
воздухом пластмасс и пластмассового оборудования для автоматизированного
школьного класса физики и электротехники. Это была комбинация из пылесоса и
паяльника. Над классом трудилась, конечно, большая группа юношей. Сами сделали
автоматические шторы для кинолектория, вращающуюся "рулонную"
классную доску, учительский пульт управления, сами покрыли пластиком столы,
на всех столах из пластика сделали щитки с приборами и розетки на все виды
лабораторных напряжений… Троим из всех получать награду было даже неудобно. Без награды
остался и истинный вдохновитель и организатор ребячьих подвигов, - физик школы №9, Николай Федорович Козлов. Где ещё учитель тащил в
класс все списанные приборы, чтобы школяры "курочили" и изучали их
не только на картинке? Козлов пришёл в школу из Новомосковского филиала МХТИ на смену
"физички" по прозвищу "колобок". Ей достаточно было
наизусть рассказать параграф учебника, прочитанного на перемене, чтобы
получить "5". Физика была "формальным" предметом, не
трогающим ум и душу. Новый Физик на первом же уроке оценил знания всех
"отличников" на "2", объявил, что физика не бывает
отдельной для физиков, школьников и домохозяек. Поэтому учить её надо не
"по Пёрышкину", а по ВУЗовскому учебнику Ландсберга. Элементарный
учебник физики. Ничего себе – элементарный! Были попытки "бунта".
Но впервые класс услышал, что учитель ходит не "на работу" и ему с
классом скучно. Это было ново. Как это – с нами скучно? С нами не
соскучишься! Так всего за год и "дошли" до автоматизированного класса
физики и электротехники, до медалей ВДНХ. А "вольности" эти благословил директор школы В.М. Бугринов.
Жаль, списавшие на школу гору приборов, инструмента и пластмасс останутся для
благодарных потомков безымянными. Тогда ещё не было "экспериментального" образования, частных
колледжей. Нестандартный и резковато неодобряющий слабую школьную программу
учитель, даже способный поднять столь обыкновенный класс до отличных
достижений, несомненно энергичный и импульсивный, рисковал получить массу
жалоб учеников, родителей, коллег, мог быть уволен с обвинительной
резолюцией. А ведь нет лучше оценки учителю, чем достижения его учеников. Спустя 30 лет мы получили печальное известие из Новомосковска. Физик
Козлов, после инсульта был отправлен родственниками в дом престарелых посёлка
Гремячее и там умер. Если город (как и страна) не способен обеспечить
достойную жизнь и старость своим учителям, то сколь ещё более неблагодарными
потомками он может наполниться? Читателю может иногда показаться, что жил то тут, то там эдакий
скромный и талантливый, а ему так мало помогали и так много все вокруг
мешали... Кругом полно достижений, а он видит только недостатки… Нет, друзья
мои, я не могу в одной книге рассказать, как много вокруг нас хороших людей и
талантов. Я напоминаю, что Семёну просто везло на встречи с талантливыми
людьми. И это много изменило и в его жизни. В городе всего-то на полтораста тысяч жителей было несколько театров
и домов культуры, кинотеатров, дворец пионеров, крытый спортцентр, и крытый
бассейн, стадионы и спортплощадки, парк с аттракционами и танцплощадкой, два
вокзала и даже аэродром. Не в каждом райцентре страны было так. Центр накрест
пересекали два зелёных бульвара. Нет, это не был город прожжённых равнодушных
бюрократов. Простой овраг в городском "детском" парке был превращён
в трёхкаскадный пруд. И в нём не только Семён научился плавать. В том же
парке создана детская железная дорога с "всамделишным" вокзалом,
"низкорослым" паровозом и вагонами. Паровоз и вагоны делали из
собранного пионерами металлолома. Каждый год в школьных дворах появлялись
собранные школьниками груды металла и бумаги. Об этом достаточно отчётов горсовета и газетных статей. И это
достижения не только руководства, а всего города, сделавшего всё своими
руками. Но… Много разумного внедрить было безумно трудно. И эти невнедрения -
невосполнимые потери. Надо, чтобы следующие поколения не писало о победах в беге с
барьерами. Надо снимать барьеры и препятствия, чтобы бег поколений становился
свободнее и быстрее. Молодёжь, например, могла заработать сама и на школьные спортзалы и
стадионы, и на инструменты клубов и кружков. Но… Но организовывать их и "отвечать" за них никто не брался.
Запрещён был детский труд и его "коммерциализация". Хотя школьники
выезжали на виноградники, например. Не удавалось внедрить молодёжные и правовые новации "в порядке
эксперимента". "Сверху" можно было и реки повернуть вспять, а
вот "снизу", из народа, которому принадлежит в стране власть и всё…
Во всё толкаться лбом не могла даже такая беспокойная голова, как у Семёна. Но голова дана не только шапку носить. На субботниках, например,
убирали не только мусор. Родители "отчисляли" за субботний день всё
заработанное. Это была не только зарплата, но и произведённая продукция, от
продажи которой мог быть ещё доход. Никто и никогда не отчитывался перед владельцами
этого "общего котла" за его использование. Молчали партия,
комсомол, профсоюз… В газетах если гордо проскакивала сумма заработанного, то
потом умалчивалась её судьба. Общенародное, несекретное, а посмотреть,
например, в горисполкоме – нельзя. Почему? И планы города, и его бюджет могли смотреть только депутаты, а не
зашедший в горсовет житель. Даже не все чиновники горисполкома. Почему? Быть своим в своей стране (строящей мир социальной справедливости!) и
быть ей полезным, - было непросто. В "прощальной" школьной характеристике
классный руководитель Нелли Наумовна Пекер написала Семёну: "каждым
увлечением приносил большую пользу школе… Относится к людям принципиальным по
отношению к себе и к окружающим… Любит и умеет трудиться. К труду относится, как
и к любому делу, за которое берётся, серьёзно и творчески". Многое в нём она определила верно. Но она не знала мучительный Перечень Проблем своего ученика. В школе,
как и в горсовете не было ответов на эти вопросы. Но без таких самозабвенных заводил, как сама Нелли Наумовна, без
преподавателей-организаторов внеклассных кружков и олимпиад, — ничего бы и не
было и у юных "любителей трудиться". Та, идеологически зашореная,
школа и жизнь имели своих героев и гениев. "Литератор" Нелли Наумовна
организовывала ребят на "самодеятельные" концерты, спектакли,
"огоньки" с чаепитием и танцами… В концертах охотно участвовали не
только отличники и хорошисты, но и слабоуспевающие, и
"неблагополучная" в поведении часть класса. Если на литературном
вечере ты рассказал о книге, её авторе и героях, сыграл сценку сверкающим
глазам одноклассников и получил овации – тебе уже не важна другая оценка,
даже оценка учителей. И спустя 30 лет, забытая горсоветом и его "отделом
образования", она собирает все новости о своих учениках, переживает за
них, переписывается, принимает их у себя дома. А ведь и не каждому учителю
ученики платят таким вниманием и верностью… На факультативах Клавдии Ивановны Саяпиной оживали бездушные формулы
математики. Школьный учебник не много говорил, в каких профессиях и как можно
использовать расчёты. А ведь порой именно "прикладными"
достижениями можно зажечь настоящий интерес к предмету. (Вспомните описанные
мной расчёты самолётов детьми в авиакружке. Их "не задавали", и
оценки не требовались). После уроков химии к самолётам в семью влетели ракеты, которые Семён
целиком делал сам, включая пороховой заряд из серы, селитры, угля и
марганцовки. Ракеты стартовали в палисаднике под новый год и к праздникам. Школа была просто влюблена в историка Татьяну Васильевну
Савостьянову. Только она могла рассказывать о походах, как будто сама была
Македонским. Потом была царицей Египта… У "ботанички" Инги Степановны Бородулиной всегда цветы
вокруг школы и овощи на школьных садовых грядках… Я не видел их даже в
Московских школах, даже в теперешних "коммерческих" и новаторских,
"образцовых". Ох, не видно что-то и у сегодняшних "спецшкол", и у
"продвинутых" к ЭВМ школ – такого, что имели тогда в самой
"средней" средней школе №9. Спасибо вам всем, Учителя. Семён был стеснительным, хоть был и звеньевым, и
вожатым, и кружководом, и в школьном комитете комсомола, и в стенгазете. Был
во многом как все. "Не выпячивался", но как максималист, делал всё
с полной отдачей. И кто бы знал, что его кроме кружков и авиации ещё в то же время околдовывала
Музыка. Мужчины не любят признаваться в сентиментальности. Мелькнут годы, и о Федосовой Галке,
жившей двумя этажами выше, он запишет: Вдруг
вспомнилось мне, как
в детстве нередко, Об
играх забыв, убегал
я к соседке. Подолгу
сидел, позабыв
о мальчишках, Мячах
и рогатках, недочитанных
книжках… Девчонка
мне нравилась, что
робко и нежно Мне
песни играла на
клавишах бежевых. И
всё забывая у
ней за спиною, Я
любовался нехитрой
игрою. Вот
пальцы несмело пробуют
ноты, По
клавишам бродят, ищут
кого-то. И
в лаковой крышке Её
фортепьяно Светло
улыбалось Отраженье
туманное. Но
время летело. Легко
и мятежно Летают
уж пальцы по
клавишам бежевым. Уж
я – не мальчишка, но
лесенкой узенькой Взлетаю
вприпрыжку к Волшебнице
Музыки… Стройна,
как тростинка. Красива,
как в сказке… Клавишам
тонким, за
музыку звонкую Рук
полудетских достались
все ласки… Денег на
инструмент у родителей не было. Так и не обучился он этому чародейству. То
было раннею весной, Когда
в цвету всё было. Играла
песню ты. Со
мной Что песня
та творила! Плыла
вся кругом голова, Неясный
сонм желаний Переполнял
меня, едва Промчат по
"клавкам" длани… И
лета знойного пожар - В
душе, на сердце, в мыслях… Я
уходил, душой дрожа, Под
взгляд смешливо-кислый. Ты
юною ещё была И
понимала ль те дела? И
лета знойного пожар Заменит
в сердце осень, Пока
легонько и дрожа Раздует
те вопросы весенний
лёгкий ветерок… Раздует,
жди. Всему свой срок. Ах,
если б ты могла
весной Шагнуть
ко мне, шагнуть
со мной… Лишь шаг назад Ногой
одной… Из осени я б мог -
в твой зной!.. Чародейка же была
ещё молода, а Семёну нужно было ещё построить свой бриг и купить алые паруса… Годы летели. Кумирами Семёна и двух его друзей были Водопьянов, Чкалов, Покрышкин,
Яковлев, Туполев… Все трое мечтали летать, увлечённо строили самолёты. В подвале дома
на улице Коммунистической 26 у замечательного соседа-столяра Александра
Васильевича был верстак. Когда в тисках верстака завели мотор построенного
самолёта, повторилась история паники в ДК. Только кроме рёва мотора через пол
к соседям повалил запах выхлопных газов и дым… Хорошо, что не химик, -
говорили они, - а то были бы кислоты и взрывы… Через два перекрестка от дома на асфальтированной площади перед
стадионом, очень ранним утром, "без зевак", испытывались кордовые
модели и планеры. Был у друзей облюбован и "полигон" на живописной
опушке за пригородной рощей. Кроме велосипеда (не первого уже – два
"угнали"), фотоаппарата и инструментов, отец подарил, постепенно
конечно, четыре мотора для авиамоделей!.. Ради мечты можно было сделать всё.
И что-то несделанное могло погубить мечту. Для мечты награды выставок и грамоты, получаемые каждый год, не были
"ступеньками". Нет, это как бы "сыпалось на голову" само
собой. Для мечты желание учителей увидеть тебя медалистом школы – тоже не
имело значения. И Семён пренебрёг настойчивыми советами мудрых учителей,
чтобы оценками "подтянуть" медаль. Только пересдать одно сочинение…
Наверное, чьи-то медали так и делались. Да не нужна ему показуха! И нечестно так! "4" – это хорошо. А всё лучшее пишется не на оценку. Обычный Аттестат. Выпускной бал школы № 9. Пригласительные билеты на
бал всему классу прилежно и "по-типографски" нарисованы его рукой.
Легли в альбом последние школьные фотографии. С "журавлиной тоской" он объехал на велосипеде весь город и
пригород, парки и рощи. За стеклом серванта на долгое ожидание застыли модели
самолётов и самоходная баржа с электромотором. Не доделано радиоуправление…
Над кроватью замер планер. В подвале дома и на стенах кладовой оставались
остовы пяти недостроенных самолётов. Он знал, что настоящие самолёты уведут
его отсюда надолго… Бах! И тем же летом
Семён “недобрал полбалла” на рывке в ВУЗ. И друзья тоже. И все трое были
рады остаться опять втроём, втроём пошли токарями на химкомбинат. Этот год тоже стоит отдельного рассказа. В этот год Семён впервые
серьёзно схватился с административной и юридической несправедливостью
"системы". Только что получивший 3-й разряд молодой токарь-универсал не выполнил
план. Всего на горсть шайб. После школы и зарабатываемых денег было
достаточно. Какой ещё план! Из-за двух десятков колечек
депремировать целый цех? Да вы с ума сошли! Люди столько сделали! А что
изменится, если шайбы я "дорежу" завтра? Завод встанет? Да они
после сдачи уже неделю в кладовых лежат! Теперь из-за него по правилам
"Кол. Договора" и "бригадного подряда" (которых он и не
видел, и не подписывал) бригада, смена и цех должны были лишиться премии,
сняты с соцсоревнования. Если бы предупредили заранее, он бы остался и после
работы, чтобы наточить недостающее "до плана" количество этих
простых колечек. Но уже "закрыли наряды". Для их
"спасения" надо было подписать фиктивные "накладные" для
зачисления на себя работы, которую выполнил другой токарь. "Обычное" для многих на РМЗ дело. Но бесчестное, мерзкое.
Коренастый, добродушный и пожилой, как отец, мастер, живший с Семёном на
одной улице, был очень настойчив. Профорг, свободно работавший на любом
станке и бывший одним из кумиров Семёна, к ужасу правдивого комсомольца,
поддержал это бесчестие. "Надо!" "Для общей пользы"!.. Принуждение к бесчестию, как и его оправдание – были отвергнуты.
Зачем мне присваивать чужое? Я и так хорошо работаю. Дополнительно поощрить
обогнавших в соревновании – хорошо. Но депремировать целый цех, так много и
хорошо сделавший, за горсть не бог весть как срочно нужных шайб?!? Великое своими примерами слово "Надо!" прозвучало призывом
совсем не к доброму, и не к честному делу. Ишь, чего придумали! Чужое
присваивать, бумаги фиктивные лепить! Для "пользы"! Люди, так много говорившие о правде и чести, о
справедливости и героизме - молчали и не противились бесчестной
"необходимости", возведённой в порядок… В уме ли вы, коль вините за желание остаться честным?! Это коллективное помрачение
или коллективное предательство? А ведь нетрудно опытному человеку узнать и коллективное
уголовное преступление - принуждение с использованием служебной зависимости и власти к
приписке, к созданию фиктивного документа… Бригада и цех были из-за него незаслуженно наказаны депремированием.
А с другой стороны - и поделом! Система, принуждающая к открытому и осознанному бесчестию
целые коллективы,
пусть с пустяка, как и незаслуженно наказывающая целые коллективы за их
честно живущего индивида, — эта система стала отвратительной, враждебной. Предательство принципов порядочности и чести, которым учили с детства,
навязывалось от лица администрации, государства. И от лица профсоюза,
"школы коммунизма"! Это было потрясением. В "общую
тетрадь" он записал: На десять тысяч честным был один, Когда
Датчанин с Англии брал дань. Сейчас
мошенник всюду господин, Хоть
коммунизм почти, куда ни глянь. Оказалось,
существует много поводов и способов и для принуждения к подлости, и для её
оправдания. И все доказывали, что это всё — "законно"! !?? Непорядочность не может быть "законной"! Юноша сделал правильный вывод: Любое стимулирование к достижениям
должно быть защищено от злоупотреблений и фальсификаций так, чтобы само
злоупотребление стало опасно и невыгодно потенциальному злоумышленнику. Жаль, что у юристов нет пока такой простой формулы. Надо разослать. Надо добиться этого! Пусть примут! Включить надо это
в перечень Проблем. Потом. А сейчас? Нет, сейчас я прав! А об их "колдоговорах"
и "подрядах" они обязаны были подумать сами! Пусть задумаются
теперь, пусть изменят! Не должна эта нечестность тянуться вечно! После довольно абстрактной школы Средней Школы и "школы
комсомола" это был настоящий экзамен жизни, когда против тебя все
"нормальные люди". Они учат и говорят о чести, а принуждают к
бесчестию в реальной жизни. "Ради дела", "для твоей и нашей
пользы". Ведь это повторили не только в цехе, в профкоме и в
"комсомоле" завода, но и в горкоме комсомола и профсоюза! Подлость любит благородные маски. В этой тихой схватке тридцать лет
назад Семён совершил свой первый гражданский подвиг. На глазах у всех учивших его
честности и чести. С молчаливого согласия трусов творятся все
преступления мира. Он прочёл об этом
в школе, совсем по другому поводу. И вот, "извольте на себя примерить". В школьных сочинениях по литературе принято было писать "так
поступил бы каждый". Но важно, что так не поступали ни "каждые", ни
многие. Вот такие только "единицы". Может, вообще – один. И этим же
обществом он же был осужден за честнейший поступок. "Береги честь смолоду" – всегда напутствовали отец и мать.
Он помнит. А что же эти?… Мир не дрогнул… Депремированный народец "утёрся", и подлые
правила не изменились. "К добру и злу постыдно равнодушных" Семёну не было
жаль. Но… Где граница между обязанностью учителя вырастить порядочных граждан и
ответственностью
общества за нанесение морального увечья порядочным гражданам непорядочным
поведением государства и общества? Где их мера? Где границы и мера ответственности законодателя, не создавшего
механизмы исполнения декларативных норм закона, не облёкших красивые "правила
жизни" в формулу исполнимого закона? Где ответственность прокуратур, десятилетиями не вносящих
предложений по созданию норм и "механизмов" безусловного исполнения
законов, норм и механизмов неотвратимости наказания за преступления? Что это за химерная
инстанция фиктивного, неэффективного, безответственного надзора? Никто не мог и не хотел схватиться с государственной машиной.
Казалось, что она сложена из отдельных людей, которых мы же "туда"
выбирали… И какими чуждо-враждебными, холодно-непонимающими становились эти
люди "там"… Токарь Маленков дал себе слово эту "машину" переделать,
разобрать, сломать, победить. Размеры этой махины он пока не совсем
представлял. Но менять этот мир действительно было НАДО! И если не я сам, то кто? К слову, "Колдоговор" он преодолел частично спустя только
15 лет, на МПКБ "Восход". Как случай, а не как систему. Опять один
на глазах у всех и без поддержки "масс", так любящих поговорить о
справедливости и чести. Систему надо было менять… Почти следом за этим жизнью был дан следующий
жестокий урок. Сосед по станку испортил Семёну одну из партии заготовок для
тяжёлых нержавеющих шпилек, постучав в своём станке
"железякой" и забив центровочное отверстие шпильки. И незаметно
подложил испорченную им шпильку обратно в стопку годных. Партия серийных
деталей делается любым токарем машинально. "Забитую" шпильку
вырвало из "центров" при нарезке резьбы… Не в глаз, не в висок, а в лоб… Отметина судьбы. "Рождённый гореть, не тонет"… Семён получил
"только" сотрясение мозга. Сосед честно признался. Умысла не было,
недомыслие вполне взрослого "недоросля". И опять "для общей
пользы" происшествие как ЧП оформлять не стали (иначе опять будет
депремирование цеха, хотя виноват один начинающий токарь перед другим
начинающим). Не оформили "больничный лист", хотя под чубом наложили
два шва, скрыли от родителей, перевели на две недели "на легкий
труд". С дикой головной болью надо было по часу "в один конец"
и, как правило, стоя, в давке, на автобусе ехать на работу, где его мучили
головокружения… Двужильный был мальчишка. Сейчас не все, но скажут – подлецы, садисты, крохоборы. А тогда…
Тогда требовали героизма для спасения премиальных денег для цеха, для сотни
семей. Государство преступными правилами понуждало к преступлениям для
"выживания", для удержания честно заработанного, топило интересы и
здоровье своего будущего Таланта, вредя ещё ста семьям… А в целом, Семёну продемонстрировали ещё один вид согласованного и
коллективного предательства, воспитанного массово государством, строящим общество
социальной справедливости. На фоне идеалов социализма правда жизни имела кощунственный и
циничный оскал. Просто нагромождения кощунства над идеалами. В мирное время и в "бытовых" условиях требовались
героические усилия, потому что "большинство",
"нормальные" вели себя преступно и к закону, и к идеям, и к людям. К себе. К своему
будущему. Зачем тебе слепая вера, человек? Ведь достиг ты многого в науках,
поднял уровень образованности "рядовых". Были ли законы, обязывающие защищать законные интересы потерпевших?
Были. Ст. 113 УК РСФСР (истязание, до 3-х лет тюрьмы), ст.114
УК (неосторожное телесное повреждение, до 1 года тюрьмы), ст.1521
УК (приписки и другие искажения отчётности о выполнении планов, до 3-х лет тюрьмы), ст.170
УК (злоупотребление властью или служебным положением, до 8 лет тюрьмы), ст.175
УК (должностной подлог, до 2-х лет тюрьмы), ст.196 УК. (подделка, изготовление или сбыт поддельных документов, штампов, печатей,
бланков, до 5 лет тюрьмы). Можно было
наказать за невыполнение защиты? Нет. Ст.189 УК РСФСР (укрывательство преступлений) и ст.190
УК (недонесение о преступлениях) не включали наказания за преступления по ст.113,
114, 1521, 170, 175 УК и ст.196
УК, т.е. позволяли их совершать и скрывать безнаказанно! Что же это за законы такие? Они не гарантируют справедливость! Что это за
"народная демократия", где за словами о власти народа стоит только
власть чиновников? Что это за социализм, где зовущий следовать за идеями не живёт по
этим идеям? Идеи-то тут не при чём. При преступном управлении криминальные
государства носят часто "демократические" наряды. "Театр
жизни"… Любите справедливость, судьи земли. А вы, граждане, не откладывайте в долгий ящик проверку делом благих идей
и норм. Внедряйте их ежедневно! Каждым своим днём жизни! Иначе в долгий ящик
задвинут вас самих… Тогда этот молодой Индивид сказал: пора, наконец, официально
создать Перечень Проблем. Как исследование, как результат Знания ситуации. Проблемы приходят и уходят. Проблемы и
их Перечни
составляем для человека, района его жизни, для страны… Ещё Шекспир устами
Гамлета сказал, что Нет ничего ни хорошего, ни плохого; Это размышление делает всё таковым. Хотя старейшая
сага о Гамлете датирована около 1200 года, и философских мыслей об этом не
несёт. Но Некрасов подтвердил мысль Шекспира: Так ведь в мире людей – есть! И знаний "школьной классики"
не хватит, чтобы описать их и разобраться! А дорога жизни, вот она, потекла,
и требует нешкольных решений. Ты веришь в "компромисс" с хамелеонами, которые только что
и тебя, и честь предали? Проблемы иногда "кажутся" и "создаются на пустом
месте". Где их быть не должно. Искусственно. Кому это выгодно? Проблемы имеют свойство повторяться. Проблемы прошлого искусственно
воссоздают (и
сегодня) и модифицируют те, кому это выгодно. Это же умышленное
причинение вреда
людям чиновниками в органах управления государством и предприятиями. Это и
работа мошенников под флагами разных (порой благих) организаций. Одиночек и
шаек. Государство - регулятор злого и доброго в обществе. Государство - создатель
законов, решений, стимулов. Познай законы и реальное поведение людей в
государстве, и ты разложишь правду и ложь его. Но стать перед фактом - мало. Должно быть эффективное решение к переменам, к
лучшему. Каталог Проблем и их Решений спасал бы от повторного
"наступания на грабли", был бы одной из энциклопедий жизни
общества. Он полезен, его надо создать. И как Завещание всем живущим вослед. И из этого перечня можно выбирать Проблемы для решения Сегодня и
Завтра (временные и долгосрочные). Или в будущем, когда малоактуальное и
(или) пока нецелесообразное сегодня — "дозреет". И создавать механизмы решения (устранения) Проблем. Создавать
механизмы, исключающие повторение и накопление Проблем, Механизмы
Поступательного Улучшения жизни, тематические Обзоры и Архивы по решению
аналогичных и схожих проблем. Мировую Энциклопедию Управления Государством и
Обществом. Энциклопедию эффективного Управления. Пособие по
"ненаступанию на грабли" при движении к благой цели. На этой энциклопедии люди будут учиться отличать
наивных от злоумышленных, отличать и устранять "лохотроны", искоренять
организованную преступность во власти и "уличную". На этом Перечне Проблем должно строиться эффективно
действующее Законодательство и План работы законодателей и Правительства. Токарю ясно, как пишут ему план. А как пишут план писателям законов?
И пишут ли? Наивное письмо пошло в горсовет и в правительство. Токарь заложил
Проект сотен докторских диссертаций в вопросы письма, в свой проект и в свой
План Жизни. Ему даже не ответили. Мало ли что напишут дети взрослым и мудрым. У
них есть свои Планы, циркуляры, оклады. Зачем им ещё морока? Получена
очередная горькая пилюля пренебрежения. Их впереди будет ещё так много… Это потом он узнает, что есть строгое Положение "О
порядке работы с обращениями граждан". Потом он узнает, что и это
Положение, и сотни других попираются, как и законы страны. Даже если они
содержат предложения для блага страны и её народа. Попираются властью, "народной" властью, от имени
и по поручению. С издёвкой уверенных узурпаторов. А если "письма граждан" содержат сведения о
преступлениях,
то их, вопреки требованиям УПК, не регистрируют как заявления о
преступлениях, и в трехдневный срок по ним не открывают Дел. По
"Положению" их проволокитят месяц и дадут "отписку". Это мощный канал
сокрытия преступлений и укрывательства. "Всё во имя человека, всё для блага человека". А на деле?
Потом, когда осмелели во времена "перестройки", добавили к этому
лозунгу: "И мы знаем имя этого Человека…". Коммунисты шутили ещё смелее: "на всех благ не хватит. Не
коммунизм пока". И делили созданные всем народом блага среди
"авангарда", в котором тоже многим ничего не доставалось. Идею систематизации и планового устранения недостатков в
законодательстве, в производстве и в других сферах жизни он дерзко предложит позже
Верховному Совету и Правительству в 70-е, 80-е, 90-е годы… Он не верил, что
за него и без него подумают и сделают сами "как надо". Но он наивно
верил, что его мысли прочтут, оценят, внедрят во благо всем. Перечень
Проблем, как и повод для его создания, и система их решения были уже много
серьёзнее и длиннее. В театре жизни с решением многих проблем Семён предлагал
сократить и число комедиантов, "бюджетных
чиновников",
затраты на которых превышали зарплаты зарабатывающих в сфере производства.
(Ведь и сейчас так!) Что-то не спешат отцы-командиры себя сокращать. Ни тогда, ни сегодня.
Многократно повторяя "незаменимых нет", они себя-то считали
незаменимыми. В лукавую душу не войдёт
премудрость и не будет обитать в теле, порабощённом греху. Если ты прочёл идеи и понял, поддержи их. Завещание написано. В твою
пользу, живущий. Загляни в таблицу
в конце
книги. В неё собраны идеи, чтобы их легче охватить, выбрать. Добейся
исполнения завещанного для блага твоего… В очень средней советской "средней школе" не было факультативов по экономике и управлению производством и государством. В его "георгине увлечений" явно не хватало этих лепестков. "Школьные годы чудесные" мчались к концу, и надежд на приобретение этих "лепестков" не k |